[in se]

ахтунг.
вместо сказки, набор очередных обрывков, невычитано, сцеживание бессмысленного вытия.
не курить по плохой погоде, а лучше вообще подумать, прежде чем. по традиции.
вы предупреждены.


*

- откуда такой к нам пожаловал? - спрашивает трактирщик.
незнакомец усаживается за стол и кивает в никуда. в сумке у него звенит металл, не как монеты - звонче, тяжелее, острее. сумка серая и висит на поясе, блики от огня в грубом кирпичном камине играют на тонком шнурке.
- с дороги, - говорит он. - но ты будь спокоен, я ненадолго.
- ага, - кивает трактирщик тут же, и больше не переспрашивает.

*

с дороги приходят нечасто, но приходят. трактир дверей не закрывает ни для кого, только там знают - есть, кто приходит из города, или наоборот, из северных деревень, с гор, где обитают похожие на зверей мудрецы, с побережья, куда, говорят, пристарют иногда корабли, набитые странным скарбом, горькими сластями, и с них ссыпаются беглецы и торговцы, точно так же набитые историями своих краёв, странными, горькими, неприятно, но притягательно сладкими.
а есть, кто приходит с дороги.
на неё не уходят, по ней не идут куда-то, про дорогу в трактире вообще знают только то, что она есть, и иногда по ней приходит одинокий путник, а иногда (особенно по осени) - и много народу, не из дома или края ушедших, а просто - которые шли по дороге, пока не добрались до трактира.
кто приходит с дороги - всё равно что ниоткуда.

*

- ну и как там, на дороге? - спрашивает трактирщик, протирая перед ним рассохшийся деревянный стол.
- осень, - коротко и мягко отвечает незнакомец.
- ага, - говорит тогда трактирщик.
осень на дороге - это значит, много людей, больше, чем в другие дни, говорят, они идут по ней чуть ли не вереницами. ещё говорят, осенью остаются последние дни, чтобы им добраться, куда хотели, потому люди идут быстро, ругаются, когда им кто-то мешает, до тактира доходят взмыленные и часто не зная уже, куда идут, туда ли всё ещё, не опоздали ли.
впрочем, какие они люди, говорят совсем тихо.

*

трактирщик смотрит с интересом, как незнакомец гладит молодыми вроде, но сухими пальцами свою сумку, и как там внутри тихо отзывается.
он думает так - пока в холщине, пусть себе звенит, тут и не такие останавливались.
и звенело похлеще, бывало.
- а что ж так скромно? - спрашивает трактирщик ещё. - или ждут тебя где-то, что торопишься с начала осени?
- да уж наверное, не ждут, - улыбается незнакомец, и лицо у него такое тоже молодое и чуть иссохшее, неприметное, только губы мягко двигаются, как бывает у добрых старых людей. - мне в город надо.
трактирщик качает головой, кивком призывает жену, которая приносит обычно постояльцам еду и питьё.
- не рано ты туда идёшь, а, путник? - спрашивает он ещё, прислушиваясь к звону.
- нет, - качает головой незнакомец. - я на полгода уже как опоздал.
и говорит ещё:
- но ты будь спокоен, я быстро своё нагоню.

*

когда подходит жена трактирщика, незнакомец достаёт из сумки гроздь серебристых бубенцов, покрытых тонким узором, как инеем. звенит ей, улыбаясь, и бубенцы покачиваются в его пальцах, как на сухой ломкой ветке.
- чего тебе подать? - спрашивает она.
незнакомец прячет бубенцы в сумку, затягивает её, оставляя едва приоткрытой, и улыбается женщине.
- принеси мне воды, моя хорошая, - просит он. - простой чистой воды кувшин. мне сегодня больше ничего не надо.
в трактире не отказыают путникам в таких просьбах.
трактирщик смотрит вслед жене, а незнакомец задрёмывает на скамье, прикрыв не до конца глаза.

*

зима в городе - это значит, мёртвые птицы на улицах, мороз в домах, где нет котлов, где печи больше чадят, чем греют, это значит, уличные псы и кошки к ночи скребутся в двери, и их начинают пускать, иначе утром долго не откроешь двери из-за приледеневшего тельца. это значит, люди, которым некуда деться, бродяги и бедняки, падают как во время мора, и это, говорят, ещё не самое страшное, что с тобой может случиться в морозную ночь.
зима в городе такая, что зимой ему стыдно называться городом. он прячется под слои снега, под тонкий саван инея на окнах, закрывает ставни-глаза и надеется, что весной сможет их открыть.
будь спокоен, будь спокоен, будь спокоен, поёт тихо метель за стенами трактира.
стены прочные, внутрь не проходит и сквозняка, но метель продолжает тихо петь под дрёму сухого незнакомца у огня.

*

трактирщик никогда не был в городе.
но у него бывает много людей, и с каждым он понемногу разговаривает. и он говорит жене:
- насыпь ты ему в воду соли, сколько-то хоть. пожалуйста.
жена качает головой и молчит о том, что соли у них нет с прошлой осени ещё, да и нужды в ней всегда было немного.
- сколько-то должно ж найтись?
но жена качает головой и отдаёт ему кувшин с водой, уходит проверять ставни и готовить бельё и комнаты.

*

а трактирщик долго сидит под кувшином, пока незнакомец спит, и пытается вспомнить, что же с ним творилось в детстве, давно-давно, когда он умел плакать.
детства он не помнит за ненадобностью, только обида душит и тревога погладывает под горлом, а слез всё нет.
метель за стенами поёт, вода в кувшине такая чистая и холодная, что кажется, когда станет льдом - уже никто его не растопит и не порушит.
трактирщик вздыхает над кувшином, и когда от напряжения начинают слезиться глаза, открывает их во всю ширь.

*

- спасибо тебе, хозяин, - говорит незнакомец, касаясь воды губами.
а потом поднимает голову и смотрит трактирщику в уставшие глаза, своими звонкими и холодными, как покрытые изморосью бубенцы.
и в глазах у трактирщика тихо-тихо начинает кружиться метель, застит сперва трактир, потом и ответы из камина, а напоследок и лицо незнакомца, едва заметным следом отпечатавшееся в снегу.
потом снег начинает кружиться быстрее и смывает последний контур.

*

будь спокоен, будь спокоен, будь спокоен, шепчет метель, и жена трактирищка наверху роняет груду белья и не может сдержать слёз.
они горячие, живые, бегут по её щекам, но почему-то совершенно не солёные.

*

- ты не знал, да и не надо тебе, пусть всё идёт как есть, - говорит незнакомец, поднимаясь и собирая на пояс свою звонкую сумку. - а ты будь спокоен. если к тебе весной придёт моя сестра, то пусть она тебя в глаза поцелует, и снег уйдёт. её просто узнать, ты только сумей.
трактирщик молчит, смотрит в метель, и незнакомец тихим шагом уходит от него прочь.

*

трактирщик не видит, как его жена идёт запирать за ним двери, он только слышит шаги и этот несмолкающий ледяной звон. он сидит у камина и надеется, что огонь отогреет его глаза, или что зима снова опоздает в город, или на что-то, чему сам не помнит, как дать имя.
жена молча садится рядом с ним.
трактирщик не видит, как в её ладони легко тает горсть бубенцов, оставленных незнакомцем, сперва истаивает узор, потом сами они распускаются в прозрачную чистую воду и капают на деревянный пол с тёплой руки.

*

каждую весну трактирщик ждёт, что хоть как-то сможет узнать сестру сухого незнакомца, слепо всматриваясь в путников сквозь снег.
путники по-прежнему приходят с дороги и откуда угодно, но про город он больше не любит слушать. путники приходят, говорят с ним, иногда остаются на ночлег или сразу уходят дальше. только что в глаза ему не смотрят.
его жена по-прежнему помогает ему и водит иногда за руку по лестнице, подаёт людям воду и питьё, следит за комнатами.
о том, что рассказал ему незнакомец перед уходом, трактирщик никогда с ней не говорит.

@темы: обрывки