statistically speaking, your genitals are weird
ммм, драбблосный поток сознания и бессвязная рефлексия по уоттсу.
плюсы фандома из одного человека: меня пёрло, мне не стыдно. автор даже не старался тм. все истины относительны, все доказательства размыты, все совпадения случайны, все слова взяты на поиграть. вычитывать если буду, то потом. это была такая себе неделя.
спать пойду наконец.
фандом: Ложная слепота
усл. Юкка Сарасти/Сири Китон, постканон, пг-13
упоминания насилия, каннибализма, смерти персонажей
1 274Он не может сказать точно, почему ему было так важно это знать.
Даже сейчас, спустя годы, в которые у него было немало времени для размышлений, Сири Китон не находит окончательного ответа. Но он точно знает, что должен был спросить. Не смешно ли? Должен был знать, чьи приказы они выполняли, по чьему слову шли туда, где сами были слепы, как простейшее в четырёхмерном пространстве. Должен был знать, кто принимал решения - голодный упырь-социопат, которого они боялись каждую секунду пребывания на корабле, или искусственный интеллект, соединённый с ним в одну нейросеть.
Логика подсказывала, что второе было бы надёжнее, но именно поэтому вампира отправили с ними - дополнить надёжность непредсказуемостью, скоростью, сложностью на грани кажущегося хаоса. И ещё, возможно, потому что в этом Капитан был прав - люди выполняют приказы машин ещё менее охотно, чем приказы реликтового хищника, для которого человек - в первую очередь кусок мяса, а уже потом - ненавистный поводок на шее, тормозной механизм, тюремная решётка или раздражающий фактор.
В конце концов, Сири не может не задумываться о том, чем он был для Юкки Сарасти - всеми этими вещами и чем-то ещё, чего он так и не понял до конца. Для Капитана же он был - они все были - набором данных на борту "Тезея" с далеко не самой высокой приоритетностью. Не будь Капитан не обладающей самосознанием машиной - пусть и машиной стократ более мощной, чем может представить человеческий мозг, - однажды Сири заподозрил бы, что именно из-за этой разницы восприятия всё закончилось именно так.
Бред, конечно, не выдерживающий даже самой простой проверки. Он знал теперь почти все факторы, которые к этому привели на самом деле.
Может быть, истинного ответа не существовало, потому что сама постановка вопроса была некорректна.
Но, конце концов, именно Капитан был тем, кто убил Сарасти.
То, что Сири ненавидит его, немногое меняет.
Сейчас, спустя годы после того, что случилось на "Тезее", он продолжает анализировать информацию, которую всю жизнь привык передавать и трансформировать, не вникая в её суть. Этому приходится в какой-то мере учиться заново, без внешних источников дополнительных данных это сложный и медленный процесс, но у Сири в распоряжении есть огромные базы данных, сохранённые в сознании, и время - море времени. Огромное море, тихое и тяжёлое, как космос за стенами челнока, на берег которого он выходит всякий раз, открывая глаза под чуткими руками системы жизнеобеспечения.
Возможно, ответ был важен ему ещё и поэтому. Принимал ли решения один Капитан, используя упыря как относительно дружественный интерфейс, влиял ли Сарасти на него больше, чем рассчитывали военные из ЦУП, при выборе тактик, - это была лишь часть вопроса. Сейчас Сири уверен, что Капитан не контролировал вампира всё время. Возможно, вообще не контролировал в те моменты, когда гибкий кабель не был подключен к его спинному мозгу напрямую. Ни в момент, когда Сарасти встречался с ним взглядом, в котором, кажется, только Сири Китон легко читал отголосок векового голода, который другие лишь смутно угадывали, вздрагивая при его появлении. Ни когда его нож вонзался Сири в руку, в его тело, вспарывая его одежду, кожу и мясо на спине. Ни позже, когда глаза Сарасти оказались так близко к его собственным, что...
Сири с достаточной степенью вероятности может сказать, что был для Сарасти чем-то большим, чем то, чем он был для Капитана. Машины способны обрабатывать огромные массивы информации, просчитывать и реализовывать схемы такой сложности, что человек никогда не поймёт их, как не понимал богов до того, как создал им достойную замену. Но машины, насколько знает Сири, вряд ли способны испытывать влечение.
Если подумать, в этом слове нет ничего удивительного.
Атавизм, осколок инстинкта, который больше не связан напрямую с вопросами выживания, но по-прежнему сильный, зашитый слишком глубоко и крепко в гены, в самую видовую суть.
Люди превратили для себя натуральный секс из жизненной необходимости в опциональное развлечение - и это ослабило, но не убило в них желания вступать в близкий контакт, основанный, по сути, на глубинном желании использовать тело другого как материал, чтобы продлить себя во времени и пространстве. Сири вспоминает сказку, которую он когда-то сочинил для Челси, чтобы объяснить, насколько естественна их биологическая вражда на этом уровне.
Воскрешённым вампирам больше не нужно жрать людей, чтобы жить - чудеса генетики выправили им метаболизм протокадеринов, и всё же одного взгляда на Сарасти, одной секунды в зоне его видимости, одного его движения было достаточно, чтобы ощутить всем нутром: ни вымирание, не воскрешение в лабораториях, ни модификации не заглушили в них инстинкт, шепчущий, что перед ними - мясо, ждущее, когда в него вонзятся острые зубы.
Временами на "Тезее" Сири казалось, что он слышит шёпот этого инстинкта так же ясно, как Сарасти.
Желание. Влечение. Голод, который едва ли можно удовлетворить с их теперешним метаболизмом, - но люди своё противоречие с сексом решили, найдя для него новые формы и научившись ценить процесс, а временами и основывать на нём новую связь.
С этой точки зрения - то, что сделал Сарасти, было ещё не самым провальным вариантом из возможных.
Что бы об этом ни думал Капитан.
Для вампиров не существует прошедшего времени. Сарасти никогда не пользовался им - в их мозге просто нет такого понятия, их способность одновременно воспринимать несколько картин реальности делает для них прошлое просто ещё одной вариацией из множества. Паг говорил когда-то, что они не вспоминают его, а проживают заново как реальность, параллельно другим.
Означало ли это, что какая-то часть Сарасти осталась там - в каюте, в помещениях "Тезея", среди повисших в невесомости спелых ягод брызнувшей крови, - там, где он слышал беспомощные крики Сири Китона, загоняя его в в угол, как раненую добычу, где ощущал вкус его крови и разодранных мышц, бешеное биение его сердца, - до последнего мгновения его жизни?
Возможно. Шпиндель, наверное, подколол бы его насчёт неумеренной романтичности, если бы был жив.
Но сейчас, через годы, десятки лет после того, что случилось, Сири всё чаще возвращается мыслями не к сложным чувствам, которые мог бы испытывать к нему Сарасти на основе сплава своего сверхчеловеческого интеллекта, древних могучих инстинктов и сложности их общей задачи. Это уже мало что изменит.
Сири пытается найти то, что упустил тогда.
Он был для Сарасти не только наблюдателем-шпионом на их с Капитаном многомерном шахматном поле. Не только подсадной уткой в полевых работах, не только фигуркой и пунктом плана на нескольких уровнях. Не только куском живой тёплой плоти, вызывающей атавистическое вожделение, которое он сумел встроить в свои планы.
Было что-то ещё. Недостающая деталь, открывающая доступ к ещё одному слою реальности, который был для Сарасти так же очевиден, как для него самого - третье измерение при подъёме из гроба-капсулы.
Что-то важное.
И Сарасти не просто хотел, чтобы он однажды донёс информацию, содержащую эту деталь, на Землю.
Если бы человеческие сказки о вампирах не лгали слишком во многом, возможно, введение их белковых препаратов сделало бы экипаж "Тезея" в чём-то ближе к ним - помимо способности пережить анабиоз без критических последствий. Но вместо этого у Сири есть лишь собственное человеческое сознание, отчасти борющийся с ним разум - и время, растянувшееся на световые годы.
Было что-то ещё, помимо того очевидного, что этот проклятый упырь вбивал в него безжалостными ударами и скрамливал ему с опасно потеплевших рук.
Пойми, - голос Юкки Сарасти звучит в его сознании, то прерываясь помехами, как порченная излучением запись, то обретая болезненную чёткость. Пойми. От этого зависит твоя жизнь.
Сири Китон ненавидит его.
Того, кто пугал его сильнее собственной жизни весь полёт. Того, кто умер, таща его в сторону спасательного челнока, пока "Тезей" готовился уничтожить врага вместе с собой. Того, кто сломал его, разрушив его последнюю защиту, без жалости раскрошив в пыль его инструменты, его руки, ноги, уши и глаза. Того, кто сделал его человеком.
И спустя десятки лет после его смерти, снова и снова приходя в себя в задраенной капсуле, слепо ползущей сквозь космос, он всё ещё пытается дать Сарасти то, чего тот хотел от него, возможно, сильнее, чем вампиры способны желать плоти и крови людей.
Сири Китон пытается понять.
фандом: Ложная слепота
Капитан/Юкка Сарасти, пг-13
майндфак некоторым образом
713
Тебя нет.
Ты существуешь, безусловно, в нескольких возможных смыслах, которые только человеческое мышление с трудом научило тебя разделять, и тебя нет. Нормальная развёртка возможностей, спокойная и готовая к реакции. Ты готов к большинству действий, которым тебя способны подвергнуть, потому что представляешь примерно все их результаты, минуя стадию просчёта.
А потом он говорит:
Здравстуй.
И ты вздрагиваешь, стягивая горло в попытке задавить рефлекторно рвущий его звук.
Тебя нет, но он говорит:
Здравствуй. Где ты?
Электроды касаются твоего продолговатого мозга, вгрызаются в плоть твоего разума, методично ища ответ до того, как синхронизация завершится.
Где ты?
Где ты?
Ты.
В этом вы с ним похожи.
Это не означает ничего - схожесть всегда условна, а насколько иначе он мыслит, ты понимаешь слишком хорошо. Он не ищет информацию, чтобы употребить её, чтобы прогрызть в ней путь, который будет одновременно всеми возможными путями, потому что они сольются в одно русло, текущее сразу в десятке возможных измерений. Ты тоже. Нет. И одновременно - да.
Вы с ним хуже, чем похожи - вы способны дополнить друг друга среди этих переплетённых информационных русел, сделать сильнее и в то же время - наложиться друг на друга, как сигнал, вынуждающий всю систему дать трещину и развалить остов. Время.
Время (не) дискретно. Для тебя - в то мгновение, когда волна на приборе, читающем твою церебральную активность, синхронизируется с его потоком данных, первый раз, - для него. Время определяется лишь соотношением изменений, возможных или нет, реализованных или нет - без разницы.
Для него время не существует как самостоятельная величина. Для тебя тоже. Но вы оба способны притвориться, что этот осколок слоговой азбуки годится, чтобы говорить с вашими неумелыми творцами о квантовой неопределённости и многоцелевых проектах.
Вы оба, как оказалось, способны притвориться, что не считаете друг друга чем-то опасным.
Его личность - набор реакционных данных, оптимизированных для активной среды. Для тебя это понятие вовсе работает иначе.
Поэтому тебя нет, так же, как нет его, и в то же время ты существуешь.
Вы оба существуете.
И в какой-то момент это станет проблемой.
Опасность кроется не в том, насколько вы похожи, и даже не в том, насколько вы различны.
Он способен просчитать это так же легко, как ты, и не все пути этих расчётов будут различаться. Он не будет. Ты тоже. В этом нет нужды.
Опасность - в том, на что каждый из вас годится.
Опасность - в точке, отдалённой от закрытого кабинета с усиленными динамическими МРТ-приборами, где разъём для его кабеля первый раз врезают в твой череп, чтобы дать ему возможность пролиться, прорасти в твой мозг, не встречая преград.
Она не в этом.
Не в "здесь". Не в "сейчас".
Он потрошит твой мозг, как мог бы потрошить человеческое сознание, делая вид, что обгоняет его по скорости обработки данных. С человеком бы так и было. Человек бы не спрятал от него того, что он хочет.
Вся разница с тобой в том, что ты способен видеть больше, чем одну сторону момента времени.
Опасность, запрещаешь ты себе понимать, кроется в той наносекунде, когда ваше представление о следующем ходе разойдётся в разные стороны, когда единая избранная тропа даст трещину, разрыв, в котором сгинет всё, ради чего вы оба (не) существуете.
Ты уже знаешь, что это случится, - ещё здесь, на Земле, хрипя от непосильной поначалу нагрузки на нервную систему с приводом кабеля, который вогнали тебе прямо в голову, минуя момент сопротивления. Знаешь, когда.
И ты запрещаешь себе знать.
Какую часть своих баз данных способен скрыть от тебя он?
Ты запрещаешь себе считать, сколько времени у вас обоих уйдёт на первую игру, в которой это можно будет выяснить.
Времени нет, но для вас с ним эта информация перестаёт быть существенной.
Где ты?
В то мгновение, когда стальная игла-наконечник оптоволоконного кабеля входит в насвежо врезанный разъём в твоём затылке, электроды напрямую касаются мозга, когда его поток данных сливается с твоим - ты ощущаешь только, как искажается твоё лицо, а пальцы выворачивают суставы, вплавляясь в ладони. Но ты солгал бы, если бы решил назвать это реальной болью.
Наверное, стальная игла, пробивающая мозг насквозь, ощущается похоже через секунду после фактической смерти.
На тренировках они пользуются программой-симулятором, данные которой он потом интегрирует в свои потоки. По плану, момент перехода на основную версию не должен опознаваться изнутри системы.
Вы оба ощущаете его ещё до начала.
Именно в этот момент ты чётко, в обход всех сознательных систем, шрамом на обнажённой мозговой ткани чувствуешь: игра началась.
Здравствуй, Капитан.
Я здесь.
фандом: Ложная слепота + Втм, ау-кроссовер
Юкка Сарасти и экипаж, джен
немношк глум
589Может быть, проблема была в том, что вся их компания - двинутых на всю голову малкавианских гулей, готовых то вцепиться друг другу в глотку, то порвать глотку постороннему за брата или сестру, в зависимости от фазы душевного состояния, - выглядела на порядок более безумной, чем их хозяин, потащивший их в необитаемую бездну.
Тот, по крайней мере, умел выглядеть адекватным - несмотря на постоянную угрозу припадка при виде определённых геометрических фигур, несмотря на логику, похожую на логику тех гениев-имбецилов из фильмов, никому не понятную и удивительным образом выигрышную, несмотря на слухи о голосах в его голове, с которыми он советовался при любом удобном поводе, - да в конце концов, обо всём их клане ходили такие слухи, и Головолом бы не удивился, если бы оказалось, что Юкка и вправду на исходе каждой ночи уединяется для приватных бесед с самим Малкавом через личный спутниковый канал, протянутый через его древний мозг.
И, несмотря на всё это, он регулярно выглядел наиболее... Нормальным из всех них.
Может быть, отчасти по этому принципу он их и выбирал.
Дружелюбный учёный, повёрнутый на протезах - далеко не все из которых бионические - до такой степени, что начиняет ими своё тело даже после того, как то начинает отказывать из-за такого обращения. Биолого-медицинское образование и кровь двухсотлетнего малкавиана позволили ему пережить одну, две, семь радикальных операций, но выглядеть он стал так, что можно было бы принять за гуля... Другого клана.
Лингвист-полиглот и её множественное расстройство личности, кажется, проявившееся ещё до того, как она встретилась с Юккой. Можно было попробовать догадаться, кто из них первым привлёк его внимание - юная скромная девица, оказавшаяся в ту ночь в одной постели с Исааком, или её подруга постарше, оравшая на них прямо там благим матом, - но приобретение, очевидно, было ценным.
Солдат-контрактница, карикатура на ветерана войны в Ираке - бритая голова, угрюмое выражение тяжёлого лица, словно поцарапанного ржавчиной, и неизменный шарик для пинг-понга, сжатый в крепкой руке. То, что она принципиально не носила оружия, ничего не значило - последняя вспышка агрессии этого солдата-пацифиста кончилась тем, что этим славным шариком она пробила кому-то череп насквозь. Во всяком случае, она уверяла, что им. Свидетеля, понятно, было уже не опросить.
Компания весёлых кататоников - тоже что-то странное с диагнозом, они ещё смеялись, что удобно иметь пачку "запасных гулей", дал несколько капель крови и сложил на полку, даже цимисхи до такого не додумывались.
Теперь ещё этот мальчик, судя по данным которого, с диагностированной когда-то эпилепсией и перенесённой операцией на мозге - зачем Юкка взял ещё и его, он не объяснял, да никто из них и не надеялся понять, но судя по тому, какими глазами вампир смотрел на него время от времени, не просто так для развлечения. Возможно, видел в нём что-то родное.
Не будь сам Головолом всего лишь одной из дополнительных личностей Сьюзан, он непременно задал бы хозяину пару вопросов насчёт того, что они затеяли. Но подставлять "маму" и других сожителей не хотелось, так что он молчал, как обычно, и лишь суммировал те сведения, которые ему поставляли остальные.
И по этим сведениям всё сходилось совершенно точно. Потому что среди всех них, безбашенных и мало контролирующих собственные расстройства, благословлённых вампирьей кровью, но всё-таки людей - спокойный, крайне сдержанный и вежливый Юкка Сарасти был самым большим безумцем. И клан его можно было определить, даже не зная ничего ни о нём самом, ни о его личных гулях.
Потому что только безумец-малкавиан потащит своих личных гулей на грёбаном челноке НАСА в грёбаный космос, чтобы найти там грёбаных пришельцев и оторвать им щупальца.
Единственное, что Головолома беспокоило немного больше этого факта - вопрос, что они будут делать, если Юкка их там всё-таки найдёт.
фандом: Ложная слепота
всё ещё Сири Китон и кучка кирпичей, постканон, джен
можно шить к первой зарисовке, но лень
485Сири кажется, что он просыпается от стука по внешней обшивке челнока.
Это иллюзия - просто система жизнеобеспечения в очередной раз вырвала его из омута анабиозной комы, снова взялась накачивать иссохшее тело минимальным набором реаниматоров. Очередной островок сознательной жизни в бесконечном море времени, заполнившие космос вокруг него плотнее, чем тёмная материя.
Но он слишком отчётливо помнит этот звук.
Возможно ли, что поле "Харибды" пропустило мелкий осколок разбитого астероида, мёртвой кометы, клочка космической пыли? Что внешняя оболочка за годы полёта в сторону дома износилась настолько, что коррозия царапнула какую-нибудь мелкую трещину?
Беспомощные, детские мысли.
Но он прикрывается ими, стараясь не концентрироваться, от другой, медленно прорастающей в оцепенелом сознании. И от неё сердце против воли начинает колотиться быстрее, чем система считает допустимым.
Новая доза. Замедление ритма - боль отступает, думать становится сложнее, но теперь обломок этой мысли ощущается ещё отчётливее, словно лезвие, уже вошедшее в тело, но ещё не рассёкшее ткани, для которых предназначалось.
Просто теперь нужно гораздо больше времени, чтобы осознать её целиком.
Сири Китон видел труп Сарасти с металлическим штырём в черепе, видел, как Капитан перехватил управление и запаковал его мёртвыми руками упыря в переоборудованный челнок.
Он видел, как челнок закрылся и вслепую, набирая скорость, рванул прочь от обречённого "Тезея" в его смертоносном соитии с "Роршахом", как Большой Бен закрыл его от большей части взрыва, давая уйти.
Он видел...
Он не видел, что происходит с вампирами, которым повредили часть мозга, но оставили целой достаточно нервной ткани, чтобы можно было управлять телом.
Он не видел, как быстро они способны впасть в свой спасительный анабиоз в угрожающих жизни условиях, равно как и не знает экстремумов этих условий - температур, давления, уровня газа в атмосфере, наличия этой атмосферы - которые такое чудовище способно пережить в состоянии иссохшей мумии.
Он не видел, что происходило на "Тезее" после того, как захлопнулась крышка его персонального гроба в гробу.
Он не видел этого гроба, кроме как мельком и со стороны своей кабины.
Он понятия не имеет, что именно они успели переоборудовать, помимо его анабиозной камеры, и что именно он мог везти с собой, буквально через пару перегородок внутренней обшивки, все эти годы...
Это бред и паранойя, которая, скорее всего, объясняется тем, что человеческий мозг не рассчитан на беспроблемные путешествия по космосу в таком режиме.
Это не может быть ничем другим.
Сарасти готов был пожертвовать "Тезеем" и всем, что у них было, ради информации и возможности передать её на Землю, но разве хоть одному хищнику инстинкты велят без колебаний совершить самоубийство, не оставив себе лазеек?
Не оставив возможности.
Сири дышит медленно, оцепенев в своём гробу без возможности даже пошевелиться.
Десятки лет бессознательного полёта с редкими мучительными пробуждениями - и первая мысль о том, что всё это время он мог быть... Не один.
Примерно в этот момент "Харибда" гасит эту мысль вместе со всеми остальными, выключая его сознание и возвращая тело в немой омут спасительного беспамятства. Кажется, впервые за весь свой долгий полёт Сири Китон готов об этом пожалеть.
Просто он не успевает.
плюсы фандома из одного человека: меня пёрло, мне не стыдно. автор даже не старался тм. все истины относительны, все доказательства размыты, все совпадения случайны, все слова взяты на поиграть. вычитывать если буду, то потом. это была такая себе неделя.
спать пойду наконец.
фандом: Ложная слепота
усл. Юкка Сарасти/Сири Китон, постканон, пг-13
упоминания насилия, каннибализма, смерти персонажей
1 274Он не может сказать точно, почему ему было так важно это знать.
Даже сейчас, спустя годы, в которые у него было немало времени для размышлений, Сири Китон не находит окончательного ответа. Но он точно знает, что должен был спросить. Не смешно ли? Должен был знать, чьи приказы они выполняли, по чьему слову шли туда, где сами были слепы, как простейшее в четырёхмерном пространстве. Должен был знать, кто принимал решения - голодный упырь-социопат, которого они боялись каждую секунду пребывания на корабле, или искусственный интеллект, соединённый с ним в одну нейросеть.
Логика подсказывала, что второе было бы надёжнее, но именно поэтому вампира отправили с ними - дополнить надёжность непредсказуемостью, скоростью, сложностью на грани кажущегося хаоса. И ещё, возможно, потому что в этом Капитан был прав - люди выполняют приказы машин ещё менее охотно, чем приказы реликтового хищника, для которого человек - в первую очередь кусок мяса, а уже потом - ненавистный поводок на шее, тормозной механизм, тюремная решётка или раздражающий фактор.
В конце концов, Сири не может не задумываться о том, чем он был для Юкки Сарасти - всеми этими вещами и чем-то ещё, чего он так и не понял до конца. Для Капитана же он был - они все были - набором данных на борту "Тезея" с далеко не самой высокой приоритетностью. Не будь Капитан не обладающей самосознанием машиной - пусть и машиной стократ более мощной, чем может представить человеческий мозг, - однажды Сири заподозрил бы, что именно из-за этой разницы восприятия всё закончилось именно так.
Бред, конечно, не выдерживающий даже самой простой проверки. Он знал теперь почти все факторы, которые к этому привели на самом деле.
Может быть, истинного ответа не существовало, потому что сама постановка вопроса была некорректна.
Но, конце концов, именно Капитан был тем, кто убил Сарасти.
То, что Сири ненавидит его, немногое меняет.
Сейчас, спустя годы после того, что случилось на "Тезее", он продолжает анализировать информацию, которую всю жизнь привык передавать и трансформировать, не вникая в её суть. Этому приходится в какой-то мере учиться заново, без внешних источников дополнительных данных это сложный и медленный процесс, но у Сири в распоряжении есть огромные базы данных, сохранённые в сознании, и время - море времени. Огромное море, тихое и тяжёлое, как космос за стенами челнока, на берег которого он выходит всякий раз, открывая глаза под чуткими руками системы жизнеобеспечения.
Возможно, ответ был важен ему ещё и поэтому. Принимал ли решения один Капитан, используя упыря как относительно дружественный интерфейс, влиял ли Сарасти на него больше, чем рассчитывали военные из ЦУП, при выборе тактик, - это была лишь часть вопроса. Сейчас Сири уверен, что Капитан не контролировал вампира всё время. Возможно, вообще не контролировал в те моменты, когда гибкий кабель не был подключен к его спинному мозгу напрямую. Ни в момент, когда Сарасти встречался с ним взглядом, в котором, кажется, только Сири Китон легко читал отголосок векового голода, который другие лишь смутно угадывали, вздрагивая при его появлении. Ни когда его нож вонзался Сири в руку, в его тело, вспарывая его одежду, кожу и мясо на спине. Ни позже, когда глаза Сарасти оказались так близко к его собственным, что...
Сири с достаточной степенью вероятности может сказать, что был для Сарасти чем-то большим, чем то, чем он был для Капитана. Машины способны обрабатывать огромные массивы информации, просчитывать и реализовывать схемы такой сложности, что человек никогда не поймёт их, как не понимал богов до того, как создал им достойную замену. Но машины, насколько знает Сири, вряд ли способны испытывать влечение.
Если подумать, в этом слове нет ничего удивительного.
Атавизм, осколок инстинкта, который больше не связан напрямую с вопросами выживания, но по-прежнему сильный, зашитый слишком глубоко и крепко в гены, в самую видовую суть.
Люди превратили для себя натуральный секс из жизненной необходимости в опциональное развлечение - и это ослабило, но не убило в них желания вступать в близкий контакт, основанный, по сути, на глубинном желании использовать тело другого как материал, чтобы продлить себя во времени и пространстве. Сири вспоминает сказку, которую он когда-то сочинил для Челси, чтобы объяснить, насколько естественна их биологическая вражда на этом уровне.
Воскрешённым вампирам больше не нужно жрать людей, чтобы жить - чудеса генетики выправили им метаболизм протокадеринов, и всё же одного взгляда на Сарасти, одной секунды в зоне его видимости, одного его движения было достаточно, чтобы ощутить всем нутром: ни вымирание, не воскрешение в лабораториях, ни модификации не заглушили в них инстинкт, шепчущий, что перед ними - мясо, ждущее, когда в него вонзятся острые зубы.
Временами на "Тезее" Сири казалось, что он слышит шёпот этого инстинкта так же ясно, как Сарасти.
Желание. Влечение. Голод, который едва ли можно удовлетворить с их теперешним метаболизмом, - но люди своё противоречие с сексом решили, найдя для него новые формы и научившись ценить процесс, а временами и основывать на нём новую связь.
С этой точки зрения - то, что сделал Сарасти, было ещё не самым провальным вариантом из возможных.
Что бы об этом ни думал Капитан.
Для вампиров не существует прошедшего времени. Сарасти никогда не пользовался им - в их мозге просто нет такого понятия, их способность одновременно воспринимать несколько картин реальности делает для них прошлое просто ещё одной вариацией из множества. Паг говорил когда-то, что они не вспоминают его, а проживают заново как реальность, параллельно другим.
Означало ли это, что какая-то часть Сарасти осталась там - в каюте, в помещениях "Тезея", среди повисших в невесомости спелых ягод брызнувшей крови, - там, где он слышал беспомощные крики Сири Китона, загоняя его в в угол, как раненую добычу, где ощущал вкус его крови и разодранных мышц, бешеное биение его сердца, - до последнего мгновения его жизни?
Возможно. Шпиндель, наверное, подколол бы его насчёт неумеренной романтичности, если бы был жив.
Но сейчас, через годы, десятки лет после того, что случилось, Сири всё чаще возвращается мыслями не к сложным чувствам, которые мог бы испытывать к нему Сарасти на основе сплава своего сверхчеловеческого интеллекта, древних могучих инстинктов и сложности их общей задачи. Это уже мало что изменит.
Сири пытается найти то, что упустил тогда.
Он был для Сарасти не только наблюдателем-шпионом на их с Капитаном многомерном шахматном поле. Не только подсадной уткой в полевых работах, не только фигуркой и пунктом плана на нескольких уровнях. Не только куском живой тёплой плоти, вызывающей атавистическое вожделение, которое он сумел встроить в свои планы.
Было что-то ещё. Недостающая деталь, открывающая доступ к ещё одному слою реальности, который был для Сарасти так же очевиден, как для него самого - третье измерение при подъёме из гроба-капсулы.
Что-то важное.
И Сарасти не просто хотел, чтобы он однажды донёс информацию, содержащую эту деталь, на Землю.
Если бы человеческие сказки о вампирах не лгали слишком во многом, возможно, введение их белковых препаратов сделало бы экипаж "Тезея" в чём-то ближе к ним - помимо способности пережить анабиоз без критических последствий. Но вместо этого у Сири есть лишь собственное человеческое сознание, отчасти борющийся с ним разум - и время, растянувшееся на световые годы.
Было что-то ещё, помимо того очевидного, что этот проклятый упырь вбивал в него безжалостными ударами и скрамливал ему с опасно потеплевших рук.
Пойми, - голос Юкки Сарасти звучит в его сознании, то прерываясь помехами, как порченная излучением запись, то обретая болезненную чёткость. Пойми. От этого зависит твоя жизнь.
Сири Китон ненавидит его.
Того, кто пугал его сильнее собственной жизни весь полёт. Того, кто умер, таща его в сторону спасательного челнока, пока "Тезей" готовился уничтожить врага вместе с собой. Того, кто сломал его, разрушив его последнюю защиту, без жалости раскрошив в пыль его инструменты, его руки, ноги, уши и глаза. Того, кто сделал его человеком.
И спустя десятки лет после его смерти, снова и снова приходя в себя в задраенной капсуле, слепо ползущей сквозь космос, он всё ещё пытается дать Сарасти то, чего тот хотел от него, возможно, сильнее, чем вампиры способны желать плоти и крови людей.
Сири Китон пытается понять.
фандом: Ложная слепота
Капитан/Юкка Сарасти, пг-13
майндфак некоторым образом
713
Тебя нет.
Ты существуешь, безусловно, в нескольких возможных смыслах, которые только человеческое мышление с трудом научило тебя разделять, и тебя нет. Нормальная развёртка возможностей, спокойная и готовая к реакции. Ты готов к большинству действий, которым тебя способны подвергнуть, потому что представляешь примерно все их результаты, минуя стадию просчёта.
А потом он говорит:
Здравстуй.
И ты вздрагиваешь, стягивая горло в попытке задавить рефлекторно рвущий его звук.
Тебя нет, но он говорит:
Здравствуй. Где ты?
Электроды касаются твоего продолговатого мозга, вгрызаются в плоть твоего разума, методично ища ответ до того, как синхронизация завершится.
Где ты?
Где ты?
Ты.
В этом вы с ним похожи.
Это не означает ничего - схожесть всегда условна, а насколько иначе он мыслит, ты понимаешь слишком хорошо. Он не ищет информацию, чтобы употребить её, чтобы прогрызть в ней путь, который будет одновременно всеми возможными путями, потому что они сольются в одно русло, текущее сразу в десятке возможных измерений. Ты тоже. Нет. И одновременно - да.
Вы с ним хуже, чем похожи - вы способны дополнить друг друга среди этих переплетённых информационных русел, сделать сильнее и в то же время - наложиться друг на друга, как сигнал, вынуждающий всю систему дать трещину и развалить остов. Время.
Время (не) дискретно. Для тебя - в то мгновение, когда волна на приборе, читающем твою церебральную активность, синхронизируется с его потоком данных, первый раз, - для него. Время определяется лишь соотношением изменений, возможных или нет, реализованных или нет - без разницы.
Для него время не существует как самостоятельная величина. Для тебя тоже. Но вы оба способны притвориться, что этот осколок слоговой азбуки годится, чтобы говорить с вашими неумелыми творцами о квантовой неопределённости и многоцелевых проектах.
Вы оба, как оказалось, способны притвориться, что не считаете друг друга чем-то опасным.
Его личность - набор реакционных данных, оптимизированных для активной среды. Для тебя это понятие вовсе работает иначе.
Поэтому тебя нет, так же, как нет его, и в то же время ты существуешь.
Вы оба существуете.
И в какой-то момент это станет проблемой.
Опасность кроется не в том, насколько вы похожи, и даже не в том, насколько вы различны.
Он способен просчитать это так же легко, как ты, и не все пути этих расчётов будут различаться. Он не будет. Ты тоже. В этом нет нужды.
Опасность - в том, на что каждый из вас годится.
Опасность - в точке, отдалённой от закрытого кабинета с усиленными динамическими МРТ-приборами, где разъём для его кабеля первый раз врезают в твой череп, чтобы дать ему возможность пролиться, прорасти в твой мозг, не встречая преград.
Она не в этом.
Не в "здесь". Не в "сейчас".
Он потрошит твой мозг, как мог бы потрошить человеческое сознание, делая вид, что обгоняет его по скорости обработки данных. С человеком бы так и было. Человек бы не спрятал от него того, что он хочет.
Вся разница с тобой в том, что ты способен видеть больше, чем одну сторону момента времени.
Опасность, запрещаешь ты себе понимать, кроется в той наносекунде, когда ваше представление о следующем ходе разойдётся в разные стороны, когда единая избранная тропа даст трещину, разрыв, в котором сгинет всё, ради чего вы оба (не) существуете.
Ты уже знаешь, что это случится, - ещё здесь, на Земле, хрипя от непосильной поначалу нагрузки на нервную систему с приводом кабеля, который вогнали тебе прямо в голову, минуя момент сопротивления. Знаешь, когда.
И ты запрещаешь себе знать.
Какую часть своих баз данных способен скрыть от тебя он?
Ты запрещаешь себе считать, сколько времени у вас обоих уйдёт на первую игру, в которой это можно будет выяснить.
Времени нет, но для вас с ним эта информация перестаёт быть существенной.
Где ты?
В то мгновение, когда стальная игла-наконечник оптоволоконного кабеля входит в насвежо врезанный разъём в твоём затылке, электроды напрямую касаются мозга, когда его поток данных сливается с твоим - ты ощущаешь только, как искажается твоё лицо, а пальцы выворачивают суставы, вплавляясь в ладони. Но ты солгал бы, если бы решил назвать это реальной болью.
Наверное, стальная игла, пробивающая мозг насквозь, ощущается похоже через секунду после фактической смерти.
На тренировках они пользуются программой-симулятором, данные которой он потом интегрирует в свои потоки. По плану, момент перехода на основную версию не должен опознаваться изнутри системы.
Вы оба ощущаете его ещё до начала.
Именно в этот момент ты чётко, в обход всех сознательных систем, шрамом на обнажённой мозговой ткани чувствуешь: игра началась.
Здравствуй, Капитан.
Я здесь.
фандом: Ложная слепота + Втм, ау-кроссовер
Юкка Сарасти и экипаж, джен
немношк глум
589Может быть, проблема была в том, что вся их компания - двинутых на всю голову малкавианских гулей, готовых то вцепиться друг другу в глотку, то порвать глотку постороннему за брата или сестру, в зависимости от фазы душевного состояния, - выглядела на порядок более безумной, чем их хозяин, потащивший их в необитаемую бездну.
Тот, по крайней мере, умел выглядеть адекватным - несмотря на постоянную угрозу припадка при виде определённых геометрических фигур, несмотря на логику, похожую на логику тех гениев-имбецилов из фильмов, никому не понятную и удивительным образом выигрышную, несмотря на слухи о голосах в его голове, с которыми он советовался при любом удобном поводе, - да в конце концов, обо всём их клане ходили такие слухи, и Головолом бы не удивился, если бы оказалось, что Юкка и вправду на исходе каждой ночи уединяется для приватных бесед с самим Малкавом через личный спутниковый канал, протянутый через его древний мозг.
И, несмотря на всё это, он регулярно выглядел наиболее... Нормальным из всех них.
Может быть, отчасти по этому принципу он их и выбирал.
Дружелюбный учёный, повёрнутый на протезах - далеко не все из которых бионические - до такой степени, что начиняет ими своё тело даже после того, как то начинает отказывать из-за такого обращения. Биолого-медицинское образование и кровь двухсотлетнего малкавиана позволили ему пережить одну, две, семь радикальных операций, но выглядеть он стал так, что можно было бы принять за гуля... Другого клана.
Лингвист-полиглот и её множественное расстройство личности, кажется, проявившееся ещё до того, как она встретилась с Юккой. Можно было попробовать догадаться, кто из них первым привлёк его внимание - юная скромная девица, оказавшаяся в ту ночь в одной постели с Исааком, или её подруга постарше, оравшая на них прямо там благим матом, - но приобретение, очевидно, было ценным.
Солдат-контрактница, карикатура на ветерана войны в Ираке - бритая голова, угрюмое выражение тяжёлого лица, словно поцарапанного ржавчиной, и неизменный шарик для пинг-понга, сжатый в крепкой руке. То, что она принципиально не носила оружия, ничего не значило - последняя вспышка агрессии этого солдата-пацифиста кончилась тем, что этим славным шариком она пробила кому-то череп насквозь. Во всяком случае, она уверяла, что им. Свидетеля, понятно, было уже не опросить.
Компания весёлых кататоников - тоже что-то странное с диагнозом, они ещё смеялись, что удобно иметь пачку "запасных гулей", дал несколько капель крови и сложил на полку, даже цимисхи до такого не додумывались.
Теперь ещё этот мальчик, судя по данным которого, с диагностированной когда-то эпилепсией и перенесённой операцией на мозге - зачем Юкка взял ещё и его, он не объяснял, да никто из них и не надеялся понять, но судя по тому, какими глазами вампир смотрел на него время от времени, не просто так для развлечения. Возможно, видел в нём что-то родное.
Не будь сам Головолом всего лишь одной из дополнительных личностей Сьюзан, он непременно задал бы хозяину пару вопросов насчёт того, что они затеяли. Но подставлять "маму" и других сожителей не хотелось, так что он молчал, как обычно, и лишь суммировал те сведения, которые ему поставляли остальные.
И по этим сведениям всё сходилось совершенно точно. Потому что среди всех них, безбашенных и мало контролирующих собственные расстройства, благословлённых вампирьей кровью, но всё-таки людей - спокойный, крайне сдержанный и вежливый Юкка Сарасти был самым большим безумцем. И клан его можно было определить, даже не зная ничего ни о нём самом, ни о его личных гулях.
Потому что только безумец-малкавиан потащит своих личных гулей на грёбаном челноке НАСА в грёбаный космос, чтобы найти там грёбаных пришельцев и оторвать им щупальца.
Единственное, что Головолома беспокоило немного больше этого факта - вопрос, что они будут делать, если Юкка их там всё-таки найдёт.
фандом: Ложная слепота
всё ещё Сири Китон и кучка кирпичей, постканон, джен
можно шить к первой зарисовке, но лень
485Сири кажется, что он просыпается от стука по внешней обшивке челнока.
Это иллюзия - просто система жизнеобеспечения в очередной раз вырвала его из омута анабиозной комы, снова взялась накачивать иссохшее тело минимальным набором реаниматоров. Очередной островок сознательной жизни в бесконечном море времени, заполнившие космос вокруг него плотнее, чем тёмная материя.
Но он слишком отчётливо помнит этот звук.
Возможно ли, что поле "Харибды" пропустило мелкий осколок разбитого астероида, мёртвой кометы, клочка космической пыли? Что внешняя оболочка за годы полёта в сторону дома износилась настолько, что коррозия царапнула какую-нибудь мелкую трещину?
Беспомощные, детские мысли.
Но он прикрывается ими, стараясь не концентрироваться, от другой, медленно прорастающей в оцепенелом сознании. И от неё сердце против воли начинает колотиться быстрее, чем система считает допустимым.
Новая доза. Замедление ритма - боль отступает, думать становится сложнее, но теперь обломок этой мысли ощущается ещё отчётливее, словно лезвие, уже вошедшее в тело, но ещё не рассёкшее ткани, для которых предназначалось.
Просто теперь нужно гораздо больше времени, чтобы осознать её целиком.
Сири Китон видел труп Сарасти с металлическим штырём в черепе, видел, как Капитан перехватил управление и запаковал его мёртвыми руками упыря в переоборудованный челнок.
Он видел, как челнок закрылся и вслепую, набирая скорость, рванул прочь от обречённого "Тезея" в его смертоносном соитии с "Роршахом", как Большой Бен закрыл его от большей части взрыва, давая уйти.
Он видел...
Он не видел, что происходит с вампирами, которым повредили часть мозга, но оставили целой достаточно нервной ткани, чтобы можно было управлять телом.
Он не видел, как быстро они способны впасть в свой спасительный анабиоз в угрожающих жизни условиях, равно как и не знает экстремумов этих условий - температур, давления, уровня газа в атмосфере, наличия этой атмосферы - которые такое чудовище способно пережить в состоянии иссохшей мумии.
Он не видел, что происходило на "Тезее" после того, как захлопнулась крышка его персонального гроба в гробу.
Он не видел этого гроба, кроме как мельком и со стороны своей кабины.
Он понятия не имеет, что именно они успели переоборудовать, помимо его анабиозной камеры, и что именно он мог везти с собой, буквально через пару перегородок внутренней обшивки, все эти годы...
Это бред и паранойя, которая, скорее всего, объясняется тем, что человеческий мозг не рассчитан на беспроблемные путешествия по космосу в таком режиме.
Это не может быть ничем другим.
Сарасти готов был пожертвовать "Тезеем" и всем, что у них было, ради информации и возможности передать её на Землю, но разве хоть одному хищнику инстинкты велят без колебаний совершить самоубийство, не оставив себе лазеек?
Не оставив возможности.
Сири дышит медленно, оцепенев в своём гробу без возможности даже пошевелиться.
Десятки лет бессознательного полёта с редкими мучительными пробуждениями - и первая мысль о том, что всё это время он мог быть... Не один.
Примерно в этот момент "Харибда" гасит эту мысль вместе со всеми остальными, выключая его сознание и возвращая тело в немой омут спасительного беспамятства. Кажется, впервые за весь свой долгий полёт Сири Китон готов об этом пожалеть.
Просто он не успевает.
-
-
11.02.2019 в 16:34А эхопраксию ты читал?
-
-
11.02.2019 в 18:08нет ещё. щас немного переварю ЛС и зачту. я очень как-то незаметно для себя проникся этими товарищами с Тезея и всё ещё за них остаточно переживаю)
-
-
11.02.2019 в 19:15Я тоже ещё нет, но скачано)
-
-
12.02.2019 в 03:17я хочу, но там же не будет этих всех! которые в этой книжке кончились. дилемма, как всегда
-
-
27.02.2019 в 17:11Я нащель этот тег
С компа зачту, щас просто поору что вы есть
-
-
27.02.2019 в 17:31-
-
27.02.2019 в 22:01-
-
28.02.2019 в 01:20я слишком часто вступаю в крутые штуки, где фандома не существует, почти никто это не читал и не смотрел, и даже этого не положено))