[azhi-dahaka]

недосказанное ещё. чтоб было.
саю, второе - вот это очень, очень примерно оно.

те, которые спят на дне реки

*

есть те, которые спят на дне реки.
река недвижна зимой, спрятана глубоко под лёд, река весной мутна и беспокойна, тосклива и глубока до слепоты осенью, а летом - летом река становится такой, какой начиналась где-то далеко в истоках. вода её прозрачна и зелена, песок и камни движутся по дну её течением, как на земле движется от ветра листва и пыль, как люди перебирают то, что даётся их рукам.
те, которые спят на дне реки, чувствуют течение. оно расчёсывает и перебирает им волосы, переплетая с тёмной тиной, оно омывает водой и песком их руки, освобождая от принесённого сора. чешуя мелких речных рыб тускло блестит у самого дна, и блеска не отличить от стылого отсвета их открывшихся глаз.
те, которые спят на дне реки, выходят к ночным кострам.
летние сумерки сторонятся их, давая дорогу и торопливо смыкаются за ними. сумерки становятся прозрачно-зелёными, полянтся тусклыми отсветами, словно вода реки, и когда они проходят, сумерки принимают их и быстро, словно придонным течением, смывают их след.

когда-то мы думали, что на дне реки засыпают люди, которые утонули. им предлагали откуп, монетами, ценными вещами и шёлком, им предлагали пищу и молоко, но они продолжали выходить к нашим кострам.
дети боялись летом купаться в реке, потому что думали, что те, которые спят на дне реки, могут схватить тебя за ногу, если в песке не заметишь их пальцев, или если запутаешься в их волосах с тиной, и утащить на дно.
но среди нас были и те, кто предлагал им своих детей, и они не взяли детей.
они выходят к ночным кострам, и смотрят серебристыми как рыбья чешуя глазами, а тина свисает с их голов, и с неё стекает вода.

недавно мы перестали жечь ночами костры.
теперь мы смотрим в сумерки на окна и занавешиваем их ночами, чтобы не увидеть однажды пустые серебристые глаза в темноте снаружи, возле самого окна, сквозь тяжёлую речную воду.
мы начинаем верить, что те, которые спят на дне реки, никогда не были людьми.
мы начинаем думать, что может быть, они хотят проснуться.

дар пустоты

*
есть люди, которым дан от рождения или смерти дар пустоты.
они несут её в себе, как другие несут огонь, тишину или слово, или ещё тысячу других вещей. кому дан дар - несут его в себе и себя в нём, и иногда он прорывается из них наружу, как пламя, вбирает в себя часть мира, чтобы мир вобрал его в ответ.
пустота - дар особый.

у людей, которым дана пустота, лёгкие полые кости, много пространства в лёгких, быстрый шаг и часто кружится голова. руки у них красивые, с длинными пальцами и гибкими ладонями, такие руки легко складываются горстью, и легко же рассыпаются, если в них что-то вложить.
глаза у них прозрачные и глядят сквозь, а все слова, которые оказываются на их губах, тоже становятся пустыми - не теряя ни звука, ни смысла, они легко рассыпаются в воздухе без следа и не оставляют эха.
такие люди несут пустоту в себе и их нельзя наполнить, поэтому мир вплёскивается в них иногда, и редко выплёскивается хоть капля обратно - нечему, пусто.

и есть люди, которые от смерти или рождения даны пустоте.
о них мы ничего не можем сказать, потому что пустота забирает их быстро и неотвратимо, и никто, кроме них самих, не представляет, можно ли вообще ими быть. люди, которые даны пустоте - дар вовсе бесценный, потому что даже представить себе такой цены невозможно.

когда человек встречается с пустотой, он может решить в этот момент - стать ли даром этой пустоте, или её получить в дар.
кажется, что это сложно потом понять, когда чувствуешь пустоту собой - что ты выбрал и где оказался. но судя по тому, что мы ничего не знаем о тех, кто дан пустоте, и по тому, сколько мы знаем о тех, кому пустота дана в дар - те, кто ходят с ней по земле, и есть мы.

тяжело - оказаться человеком, которым одарена пустота.
быть человеком с даром пустоты - тяжелее.

большего мы не знаем об этом даре.