[azhi-dahaka]

знаете что, пожалуй, всё-таки нафиг нормальные итоги.
дикий странный год, интересный и стрёмный.

или - что я всё-таки запомню, когда проснусь

*

слишком много суеты и замирания, слишком мало книг и учёбы.
стоило начать год с пробития документов в универ, чтобы потом не успевать его любить, и семи часов смирения под иглой, чтобы потом закрутить зажимами свою раскрашенную спину.
такова эта жизнь.

слишком много новых работ и людей. или мало меня, но это нестабильный вопрос.
лаборатория больше-меньше-больше, домашние пациенты, праксис и метадонщики, веселье.
потом эпопею что ли написать, сейчас не хочу.
какие-то странные вспышки социальной активности, всё более чёткая граница между внутри и снаружи.

маски, перчатки, запасы, единственный вменяемый музей в году между локдаунами.
десяток глав кошмарного цимисхового долгостроя, пара глав перевода, куча каких-то лихорадочных заметок между.
я теперь окончательно не понимаю, умею ли писать и хорошо ли, и начинаю понимать, что дело вообще не в этом.

сколько херни узнаёшь о мире и людях, и как давит понимание, что ещё больше херни не знаешь и не понимаешь, море комплексных факторов грозит поглотить тебя с головой.
а потом накачиваешь какую-то внутреннюю мышцу, которой держишь этот процесс, и давить перестаёт.
и начинаешь по-настоящему учиться плыть.

я умею больше, чем раньше, и могу меньше, чем хочу.
у меня получалось много вещей, которых не было в моих планах, и категорически не прокатывало то, что в планах было.
столько полезного знания и опыта о своих внутренних тараканах и строении мозгов, столько внезапного понимания, как работает реальность, что бы ты о ней ни думал.
когда бы перебрать и очистить его до настоящего.

*

всё, что у меня умирало, наумирало больше, чем за прошлые лет пять, и от чего угодно, кроме вируса.
животные, внезапные остатки родственников, пациенты и почти весь загибающийся сад на балконе.
и ещё что-то такое, чего я пока не понимаю, но это было важно.

в последний день года меня провели по старым почти заброшенным этажам и подвалу дома середины прошлого века, который скоро снесут.
у меня есть про это история, ключ оттуда и среди десятка фотографий - одна, которую я не делал и не помню, чтобы штуки такого цвета были там, где она должна быть сделана.
расскажу о нём тоже потом.

думаю, это главное, что должно было случиться до конца года.

*

в последнюю минуту две тысячи двадцатого идёт дурацкий нелепый дождь.
наш городок во тьме локдауна похож на руины картонного постапокалипсиса.
мы стоим на пустом балконе среди трупов моих бывших растений, полдома в хаосе, на небе в непредсказуемых местах видны отзвуки слабых фейерверков.
как будто ошмётки из городов помехами стукают по небу и не доходят, только иногда где-то случайно искрит.
чем дальше, тем нелепее, я начинаю нервно ржать и слышу, как где-то в соседних домах какой-то мужик так же нервно ржёт в ответ.

дождь и ватные облака иногда сквозят случайной сигнальной ракеткой, запущенной хрен знает где хрен знает кем.
мимо несётся пустой поезд, он выглядит торжественнее, чем все эти дохлые лужи.
какая-то ошалелая птица в ужасе от хлопка чуть не врезается в голое дерево, вздымающееся в небо.
у меня за спиной разбросанная по дому недоразмотанная гирлянда, зажигалка утонула в свечке, всё наброшено, как было, у меня на немытой голове капюшон и я такая же часть декораций, слишком в тему.

такие же нелепые силуэты светятся в окне одного из домов за железной дорогой.
моего сломавшегося глаза со вторым здоровым хватает, чтобы рассмотреть их и махнуть рукой.
они так же растерянно машут в ответ и быстро гасят свет.

*

привет, 2021, мы ещё не видим всех итогов прошлого года, только самые толстые и полыхающие, а их больше.
и вокруг больше, и внутри, помяни моё слово.

но нам с ними танцевать дальше.
и мы уже начали.