вомпы-ау - 10

[azhi-dahaka]

опять не успеваю вычитать кусочек.
самое жуткое сегодня поправлю, но уже из пути, так што сорян - все кишки на ваших глазах.
чот всё идёт немного не по плану, но летим дальше.

гуро-ритуалы, неприличия всякие, опять движуха. тупые шутки! наконец-то.
и два слова о том, для чего в пати нужен роуг.

Коридор кажется бесконечным.
Полутьма, шаг за шагом плывут с обеих сторон кирпичные столбы-колонны, словно рёбра, желающие сомкнуться вокруг него тюрьмой. Земляные стены между столбами, плотные, тёмные, кажутся почти подвижными. Когда Матьяс не смотрит на них прямо, ему кажется, что они сочатся темными алыми корнями, растущими сквозь них гибкими венами.
Он и не смотрит, устремив взгляд вперёд, различая в тускло освещённом коридоре поворот, за которым - ещё один короткий коридор и тяжёлая дверь.
Лаборатория.
Два зала он помнит, об остальных может только догадываться.
"Разве не об этом ты просил столько раз?"
Нет.
Нет, нет, нет.
Да.
Кажется, что коридор стал длиннее за эти годы, словно пророс глубже в эту чужую землю.
Тогда Матьяс двигался в противоположном направлении, он даже не помнит, бежал ли или просто так получилось, но коридор будто оборвался перед ним полураскрытыми дверями на лестницу и дальше, через дом - в ночь. Кажется, Анри держал его потом за плечи, что-то вговаривал, всё больше повышая голос, но удержать, конечно, не мог. Матьяса тогда и три стаи бы не удержали.
Сейчас он идёт с прямой спиной, чётко понимая, что делает, и конец коридора приближается с каждым торопливым шагом.
Может быть, сейчас - это и есть начало платы за то, что сделал тогда.
Ложь. Утешительная чушь без всякого смысла.
Сейчас есть задача, и разумеется, Викос тянет одеяло на себя, пытаясь решить её на своих условиях. Но она важна не только для него. И если есть хоть какая-то возможность снизить тот риск, на который он готов пойти, хоть малейший шанс проконтролировать что-то, что может пойти не так, пусть даже этот шанс и эта возможность так и не понадобятся на деле... Будет отлично. Будет прекрасно. Он принесёт все нужные извинения за свою бестактность ещё пару тысяч раз, Анри молча этому возмутится, девчонка-гуль возмутится его наглости, а потом Викос вышвырнет их всех из своего дома, заявив, что с идиотами дел больше не имеет...
Тяжелая крепкая дверь оказывается заперта изнутри.
Матьяс дергает ручку раз, другой. Понимает, что чего-то такого и ожидал в глубине души, и наваливается на ручку снова.
Широкая, больше ладони, окантовка вокруг древней скважины врезана в старое дерево так глубоко, что проще будет вынести саму дверь вместе с частью косяка. Или стен.
Косяк - каменная рама, вбитая в плотную земляную стену, сквозь которую проступают в этом месте всё те же плотно уложенные камни.
Сколько крови на это понадобится? Сколько времени?
Он прислушивается, царапая пальцем крупную замочную скважину. Ключ от неё должен быть толщиной со шпажный клинок, наверное. Матьяс провёл когда-то здесь почти год - и ни разу не видел этого ключа. Как глупо. Недальновидно. А он очевидно есть у хозяина или его помощницы под рукой, раз уж кто-то из них не пожалел времени запереть зал, даже спеша...
Из-за двери доносится неясный гул, скрежет, срывающийся женский голос.
Прислушавшись внимательнее, Матьяс разбирает за этим гулом ритмичный звук, накатывающий волной, словно пульс - или ему только кажется, что улавливает, а в уши и вены просто звучат почти механические отголоски сокращений собственного сердца.
Они не справятся без поддержки. Примитивной физической поддержки, которую обеспечивает кровь, всегда и всюду, будь ты тысячу раз примас и мастер Пути, какого угодно.
Матьяс не смог бы объяснить детали, но это и не нужно, это отнимает время. Ему не нужно знания ритуалов и возможностей, которые пестует Викос, не нужно интуитивной отзывчивости, которой доверяет Анри.
Он просто не слепой и способен понять, когда ресурса на атаку не хватит.
Из-за двери доносится глухой вскрик, и Матьясу кажется, что по стенам вокруг проходит дрожь.
Он ударяет по металлическому косяку - убедиться. Тот, как и ожидалось, даже не вздрагивает, плотно вбитый в камень стен. Матьяс замахивается снова, скрипнув зубами, но останавливает себя, резко развернувшись на звук с другой стороны.
- ...Ещё ведь можно переиграть. Ты слышишь меня вообще? А, к чему я тебе... Матьяс?
Анри отворачивается от гуля, который тащит в руках пакеты с кровью, быстро подходит к нему.
- Что там?
- Там весело, и мы всё пропускаем. - Матьяс снова бьёт в дверь, на пробу, проверить, где отзывается вибрация, но одного удара мало - и для проверки, и для того, чтобы эта древняя дрянь хоть одну трещину почувствовала. Внутри плещется желание раскурочить её в щепки, если это возможно. Потом, потом. Он с нажимом ведёт ладонью по косяку и велит: - Ищи уязвимые точки. Бить вслепую глупо, только кровь пережжём.
- Ты думаешь, тут есть уязвимые точки? - Анри приникает к двери, вползает тонкими пальцами в зазор между ею и косяком, шарит по металлу.
- Где угодно есть.
Матьяс больше не слушает, что творится с другой стороны. За нарастающим гулом, звоном в воздухе всё равно не разобрать.
Звенит, наверное, больше внутри, резко, зло, словно Зверь в тревоге и растущей панике начинает грызть прутья клетки, в которой заперт. Если это тоже такое испытание, то время этих игр прошло, и уж позволь мне самому решать, в каком направлении я его пройду...
- Стой. Так ни хрена не выйдет. - Анри опускается на колени, ведёт ладонями по дверному косяку, ощупывает врезанный кусок металла со скважиной. - Ты уверен, что тебе надо к ним?
Гуль с пакетами крови в руках стоит рядом. Внутри лишних гулей, скорее всего, нет, как и лишних рук. Ответ, твою мать, очевиден. И времени его обсуждать у них, возможно, уже нет.
Анри не дурак, чтобы не понимать. Он быстро говорит:
- Скважина больше новых, видишь?
- Ключа нет, - напоминает Матьяс, берясь за основание косяка, вроде бы найдя точку, откуда можно начинать атаку. Даже отмычек нет, разве что послать одного из них бегать по коридору и искать какой-нибудь гвоздь или штырь, которого там не окажется. - Не теряй время, Каина ради. Или помогай, или в сторону.
- Да стой ты! - Анри опускается на колени перед дверью, поворачивается к нему. - Кровь побереги пока. Доставай эту свою... Штуку.
Матьяс смотрит на него с недоумением.
- Эту! - Анри тычет пальцем в устья на его голых руках. - На которой крюк. Она же прочная у тебя?
Матьясу нужно ещё полсекунды, чтобы сообразить, что он хочет сделать.
Вывернув руку, он одним движением выталкивает конечность сквозь устье на сгибе правого локтя, не поморщившись, когда раскрывающееся на ходу костяное лезвие слегка царапает кожу на выходе. Мышцы слегка ноют от слишком быстрого вывода, это плохо. Он выпрямляется, сосредотачиваясь, сознательным усилием расслабляет руку и плечо, и мышцы начинают выпускать длинный плотный жгут легче.
- Ох, всё, не обязательно же на всю длину. - Анри, повертев руками, всё-таки берётся за выданное ближе к концу, пальцами раскрывает костяное лезвие, как складной нож. - Надеюсь, ты не использовал это для того, что я думаю...
Он склоняется ниже и тычет костяное лезвие в замочную скважину, просовывая острый зазубренный конец на пару сантиметров внутрь, и начинает цеплять механизм замка.
Матьяс не мешает, стоя над ним и упираясь ладонью в тяжёлую дверь, отгоняя от себя надсадную тревогу Зверя, стараясь не прислушиваться к тому, что доносится с другой стороны. Руки дрожат, как у смертных на пороге наркотической ломки, но он знает, что это не страх. Не только страх. Руками стоит упереться в клятую дверь, чтобы не позволить себе попытаться раскрошить её в куски голыми пальцами, потому что Анри работает слишком медленно.
Матьяс сжимает губы, заставляя себя сосредоточиться.
Собственная кость едва слышно хрустит о металл внутри замка, не ломается, но зазубривается сильнее. Анри держит её в руке прочно, опустив лицо, продолжает ковыряться в замочной скважине, Матьяс чувствует, как напряжены его руки. Гуль сопит где-то рядом, храня пакеты.
Что их ждёт в самом худшем случае? Возможность войти и оказаться в новом Соборе Плоти перед очами Старейшего, выстроенном здесь же из подручных материалов. Почему, с какой стати, как Викос это допустил - будет уже не важно. Он начинает привыкать к холоду, который вызывает эта мысль. Менее поганые варианты? Они не успеют, или ритуал сорвётся, или Викос ошибся в чём-то, и Цимисх сумеет применить его кровь по назначению, не оставив от него ничего, что было бы им самим. Или оставив, и тогда тот гештальт, которым станет существо, сотни лет ненавидевшее основателей вместе со всем Шабашем, в симбиозе с одним из этих основателей, наконец начнёт ту самую Геенну. Ты веришь, что этого ещё не случилось? А если всё-таки да, ты сможешь хотя бы попытаться...
- Матьяс, твою мать, ты заснул там?!
Анри дёргает его за жгут, и он резко разворачивается, лишь в последнюю секунду удерживаясь от удара.
- Головы лишиться хочешь?
- Пошёл ты. - Мальчишка поднимается, отпихивая от себя его костяное лезвие, которое Матьяс машинально затягивает обратно под кожу и мышцы. - Вперёд. Открыто.

Всего один шаг.
Почему ты не можешь просто его сделать? Эти секунды могут оказаться решающими.
Но Матьяс пялится на эту чёртову дверь, словно вдруг забыв, какими мышцами нужно воспользоваться, чтобы сделать этот шаг. Словно все его конечности превратились в такие же дополнительные конструкты, как те, что он создал под своей кожей с выходом через устья по телу. Руки и ноги, похожие на настоящие, имитирующие их, но сотворённые мастерством Изменчивости, и потому у тела нет изначального чувства того, как ими пользоваться, и нужно время, чтобы нащупать его, если тебе повезёт.
Это место ведь не могло остаться таким же, как годы назад. Не должно было. Может быть, он обманывает себя, и это вообще не та часть подвала.
Анри позади него открывает рот и издаёт первый звук, но тут из зала доносится новая волна гула и резкий окрик.
Матьяс встряхивается и толкает дверь.
- Кровь ближе ко мне. Оставайся и контролируй вход.
Команда более чем бессмысленная, но так спокойнее.
Возможно, им обоим.
Больше не оглядываясь, Матьяс в три шага проходит узкую комнату-перемычку, похожую на пещеру в толще земли, уже чувствуя идущий из основного помещения жар. Едва не спотыкается о скользкую тряпку под ногами - сброшенный шёлковый халат - бесшумно открывает последние незакрытые двери.
Первое, что он видит - огонь.
Шабаш может приучить каинита к чему угодно, изжить суеверный страх перед естественной опасностью, но куда бы ты ни вошёл, это ты всегда замечаешь первым, быстрее, чем включатся разум и воля - кровь и огонь.
И того, и другого в зале достаточно.
Чаши и полуоплывшие свечи, в которых пляшет пламя, расставлены по всему залу, на рабочих столах и подставках для инструментов вдоль стен, ещё четыре ряда - крестом сходятся к центру. Пол лишь немного ниже уровня входа, но врезанные в него узкие длинные резервуары с водой - сейчас мутно-красной от пролитой в них крови - Матьяс узнаёт слишком хорошо.
Это то место. Просто теперь оно предназначено для другого.
Участки пола, не занятые водой и инструментами, засыпаны телами, целыми и по частям, на первый взгляд беспорядочно сброшенными куда попало - чьи-то волосы свисают прямо в мутную воду слипшимися водорослями, - но, присмотревшись, Матьяс понимает, что почти все они сращены в одну сеть. Пальцами, плечами, кого-то соединяют буквально несколько вырванных пальцев. Наверное, все чёртовы гули, что ещё недавно ходили по этому дому. Может, ещё смертные, которых успела добыть ему Агата. Знаки, начерченные кровью прямо поверх их тел, не разобрать с этой точки, и он делает ещё шаг, стараясь не тронуть ни одного.
Викос стоит в центре помещения - если эту позу можно так назвать - опираясь ладонями на края широкой стальной чаши, оплетённой чужими венами, в которые погружены его пальцы. Часть органического кровотока тех, кто ещё лежит на полу и столах, подведена туда же, но Матьяс видит по их бледной синеватой коже, по ввалившимся глазницам тех, у кого они есть, чувствует по слабому трепету в некоторых рёбрах - в них почти ничего не осталось.
Агата стоит в двух шагах от своего мастера. Очередное бездыханное тело слабо дёргается на столе под её руками, когда она с силой поворачивает стальной винт, сжимающий примитивную металлическую конструкцию, держащую его торс, словно в капкане. Виски гуля блестят от пота, вымазанные в крови руки вздрагивают, но по выведенным из тела на столе венам устремляется ещё немного крови, заставляя основание чаши слегка запульсировать.
Викос вскидывает голову, одновременно склоняясь над чашей, опуская в неё ладони. На дне её плещется что-то густое, влажное.
Матьяс сжимает зубы, одновременно протягивая руку назад, и через пару мгновений в ладонь ложится первый пакет с кровью.
- Оба, - тихо говорит он, и гуль без слов повинуется.
Матьяс не сводит глаз с того, что происходит в середине зала.
Сосуды, оплетающие основание и стены чаши, на мгновение набухают, словно пытаясь вывернуться из своих узлов - но ещё сильнее выступают вены на теле самого Викоса, сдвигаясь под кожей, словно змеи. Узор из чёрных линий-пастей едва заметно плывёт, словно в жарком мареве от окружающего пламени. Он сжимает зубы, не обращая внимания на кровь, текущую с прокушенных губ, выгибает спину, выворачивая руки - и бьющиеся в них вены вздыбливаются сильнее, натягивая кожу, пульсируя почти слышными ударами.
По оставшейся сети недобитых смертных прокатывается волна тихого - наполовину выдоха, наполовину стона, отзвуком вибрирует в жарком воздухе зала, и Матьяс понимает, что за гул он слышал, стоя по ту сторону двери.
Заметив его приближение, Агата вздёргивает голову, встречаясь с ним взглядом.
Её окаменевшее лицо не движется, но одна рука соскальзывает на пояс - к висящим там чёткам и открытой кобуре с пистолетом.
Он делает ещё шаг так, чтобы она видела кровь в его руках.
- Нет, - хрипло бросает Викос, не глядя на них, и они замирают одновременно.
Он правда считает, что имеющейся у них крови достаточно?
Или дело не в этом?..
Жгуты в его теле тревожно напрягаются, стискивая ему плечи. С этим почти ничего невозможно сделать.
Не двигаясь и не отводя глаз, Матьяс смотрит, как он сжимает руки, не вынимая ладони из чаши, как бьётся сквозь его кожу каждая вена, словно прорастая его напряжёнными корнями. Несколько слов, шрамами нанесённые на одну руку ниже локтя, плавятся, растворяясь в его плоти, тают, почти не оставляя следов - в то время как чёрные линии-узоры начинают дрожать, снова сдвигаясь, и теперь Матьяс видит вблизи, как они медленно становятся глубже, словно рисунок, неожиданно начавший разъедать принявшую его кожу.
Вскрикнув, Викос погружает руки глубже в чашу, и та вздрагивает, несмотря на свою тяжесть.
Агата забывает про винт, бросается к чаше, чтобы удержать её, без страха погружает руки в сплетение вздрагивающих вен, и Матьяс бросает пакеты рядом, присоединяясь к ней с другой стороны.
Тех гулей, что ещё живы по помещению, колотит дрожь, кажется, сотрясает самый воздух, потому что пламя в горелках и свечах пляшет как бешеное. Чаша вздрагивает, Матьяс понятия не имеет, как сильно на самом деле, потому что ему кажется, что от ощущения присутствия рядом этого, древнего и голодного, дрожью колотит его самого.
Господи, и ты ощущаешь это постоянно?..
Он запрещает себе думать и крепче удерживает чашу, готовый, если будет нужно, удержать от разрыва оплетающие её сосуды.
По телу Викоса проходит волна, едва не выворачивая ему суставы. Он удерживает - но секунду спустя кожа на его руках лопается, расходится вместе с частью мышц до самых плеч, и тёмная кровь устремляется из раскрывшихся вен в чашу, едва не выплеснувшись оттуда, густеет на глазах, почти связывая его с чашей и заволакивающим её слоем. Из его горла снова вырывается крик - злобный, яростный, он сливается с беспомощным стоном во всему залу, от звука которого кажется, что последним живым смертным в этой сети недалеко до агонии.
Кровь, бегущая из его рук, с каждым мгновением становится гуще и темнее, словно пытается свернуться прямо в чаше и оттуда по его ладоням, предплечьям, их вывернутым венам - добраться выше. Но когда тёмная фракция почти добирается до плеч, Викос отшатывается назад, с силой отдёргивая руки и почти вырывая из них два длинных багровых побега, падающие в чашу с плеском, больше похожим на удар.
Агата вскрикивает, закрывая лицо рукой от брызг, вслепую бросаясь к нему, но Матьяс успевает первым - удерживает за плечо, не позволяя потерять равновесие и коснуться огня на подставке рядом.
Чаша с грохотом падает со стола, срывая оплетающие её сосуды, и те рвутся неожиданно легко, залитые алой кровью, которая течёт из неё, заливая и пол, и лежащее на нём тело, и начертанные на нём знаки.
Только что бившиеся в конвульсиях по всему залу смертные теперь молчат, не двигаясь и, кажется, не дыша.
Всё?..
Опомнившись, Матьяс отпускает его плечо и делает шаг в сторону. Кажется, Агата подходит с другой стороны, осторожно предлагает руку, но Викос не обращает внимания, глядя в валяющуюся на полу чашу. Медленно делает шаг к ней.
Переглянувшись, они оба подходят следом.
Оставшаяся в чаше кровь чуть темнее нормальной человеческой - но и только.
Ни следа тех свернувшихся клочьев, которые едва не начали принимать форму чего-то пугающего прямо у них на глазах - ни в самой чаше, ни на столе или полу вокруг.
Кровь.
- Это... Должно так выглядеть? - осторожно спрашивает он, поднимая глаза.
Викос отворачивается. Проводит ладонью по вскрытой коже на второй руке, слегка стягивая её края.
- Это выглядит так каждый раз.
- Сколько раз ты уже пытался...
Он не знает, как спросить, и стоит ли вообще, но Викос с усмешкой качает головой.
- Дать ему форму, отдельную от меня? Ты не хочешь знать.
Агата подбирает оставленные рядом пакеты с кровью, смотрит вопросительно. Викос берёт у неё один, вскрывает провод, и второй она, неохотно кивнув, возвращает Матьясу.

Он напоминает себе держать лицо. Чувствует, как всё ещё едва заметно подрагивают руки и мышечные жгуты внутри - но, кажется, на этот раз не от того присутствия, что он снова успел ощутить пару минут назад.
Насколько это ощущение обманчиво?
- Сейчас это не было похоже на то, что он попытался сделать тогда наверху. - Помолчав ещё секунду, он понимает: - Его трудно зацепить... Когда он не желает, верно?
Викос задумчиво кивает.
- Он пытается получить своё, когда чувствует, что мои силы уходят на другое. Я пытаюсь получить своё, когда у меня их достаточно, чтобы контролировать процесс. Своего рода пат.
Он направляется вон из зала, махнув рукой следовать за собой.
- Ты удивительно спокойно говоришь об этом, - замечает Матьяс, переступая через неподвижные конечности на полу и идя за ним, - для кого-то, кому только что не удалось избавиться от влияния Цимисха на свою кровь, да ещё таким способом.
Викос качает головой, не оборачиваясь.
- Сейчас я не ощущаю его... Интереса. Это развязывает мне руки и согласуется с моими наблюдениями.
Передышка, понимает Матьяс.
Попытки справиться с ним ритуалами - или отводят его внимание от твоей крови, или как-то коррелируют с тем, что он отступает и даёт тебе возможность собраться с силами. Или ты хочешь, чтобы я слышал в твоих словах именно это.
Потому что я всё ещё понятия не имею, в какой мере ты предполагаешь мне доверять.
- У меня только что была возможность причинить тебе почти любой вред, - говорит он негромко, задувая одну из свеч ближе к выходу из зала. Идущая за ним Агата едва слышно скрипит зубами, но молчит. Он уверен, что на её лице по-прежнему не проступает ни единой эмоции. - И оружие твоей ассистентки ничего бы не решило, если бы я правда пришёл за этим. Всё ещё ждёшь, что я скажу тебе, кто меня прислал?
Викос останавливается, бросая на него косой взгляд через плечо.
- Лучше скажи мне, что ты сделал с моей дверью, чтобы сюда войти.

За день непонятно как ориентирующийся в темноте Фархад и выданный ему в подчинение Йонас успевают навести порядок в лаборатории. Наверное, успевают - следующим вечером об этом Матьясу сообщает Анри, сам он не видит смысла спускаться туда второй раз.
Окна и двери по-прежнему закрыты, но на этот раз записок от Агаты нет - только традиционно оставленная в графинах кровь, призванная утолить голод гостей, лишённых возможности нормальной охоты. Он прикидывает, какова вероятность найти гуля и её мастера на втором этаже дома, но чтобы не искушать судьбу, решает начать всё с той же библиотеки.
Анри после вчерашнего явно переосмыслил ряд вопросов, которые хотел бы уточнить.
- ...Теоретически - да. Он может сделать это с кем угодно. С любым, в ком течёт его кровь.
- То есть, с любым из нашего клана, независимо от поколения и прочих таких вещей?
- Так мне рассказывали. - Матьяс пожимает плечами, останавливаясь в зале напротив одной из стен, куда угодила пара пуль от их потасовки. - Так рассказывают всем, насколько я знаю. Старейший... Он отличался от других Допотопных. Говорили, что он искал всё новых форм для своего существования, потому что его голод становился сильнее, и кровь смертных уже не могла удовлетворить его. Что он начал давать Становление новым потомкам, чтобы потом питаться их кровью. Что благодаря своей власти над формами он до сих пор существует в крови каждого из нас, и способен, если его голод станет слишком сильным, дотянуться через эту кровь до любого, на любом расстоянии, чтобы выжрать его изнутри, забрать себе его кровь и сделать своей. В самых страшных историях однажды ты можешь просто... Проснуться им, что бы это ни значило. И благодаря этому, пока жив хоть один из нас, его невозможно уничтожить окончательно. Не знаю, способны ли на что-то подобное основатели других кланов.
- Ага. Вот, выходит, что значила эта история про умение сожрать кого угодно даже после смерти. - Анри отворачивается от продырявленной стены. - Значит, это правда?
- Ты сам знаешь, что официально нет. Старейший встретил Окончательную Смерть в начале Восстания Анархов. Пять веков назад. Мы были одними из первых, кто оказался свободен от контроля основателя.
- Да-да, во славу Шабаша и свободы, и всё такое. Паства должна верить.
- Ради их же блага. - Матьяс идёт дальше. - Ты сам понимаешь это. И, если честно, я тоже предпочёл бы, чтобы мне оставили возможность в это верить.
- Врешь, но хрен с тобой. Всё равно официально все верят, а на деле даже я что-то слышал про это, просто думал, мало ли чем новичков положено пугать. - Анри со вздохом ведёт кончиками пальцев по стене. - Так что на самом деле?
- Наверняка всё сложнее, чем просто "захотел и сожрал издалека одного, десяток, а потом и весь остальной клан". Иначе почему бы ему было не захотеть уже тысячу раз? Наверняка мы дали ему немало поводов за эти века. - Матьяс хмурится, бездумно разминая предплечье. - Но теоретически - мы все в его зоне доступа. И, если верить некоторым слухам, в истории клана бывали случаи, после которых как-то сложно усомниться.
- Почему Викос? - помолчав, спрашивает Анри. - Из всего клана выбрать одного самого ненормального, от которого, давай уж честно, проблем может быть больше, чем от многих других, вместе взятых. То есть, я знаю некоторые слухи о нём ещё до Шабаша, и всё такое, но...
- Во-первых, мы не знаем, добрался ли Цимисх только до него. Такие вещи не афишируют по радио, знаешь ли. Во-вторых, он не первый. И я подозреваю, что как раз в этом может быть дело.
- В том, что Цимисх уже зацеплял кого-то ещё?
- В его крови.
- Не понимаю.
- Что ты знаешь о Драконе?
- Погоди-ка. - Анри останавливается. - Это не тот ли...
Дверь библиотеки распахивается, и Викос выходит им навстречу, отодвигает Матьяса в сторону, чтобы пройти. Анри успевает метнуться в сторону сам, словно после того, что он краем глаза видел вчера, его ещё можно чем-то напугать.
Агата с чётками и блокнотом в руках упорно идёт за своим мастером.
- Я могу ещё раз обыскать библиотеку. Просмотреть всю насквозь. Мне не нужен сон.
- Ты не найдёшь там вторую часть, Агата, - отмахивается Викос, - потому что её там нет.
- Но копии?..
- Даже копии. Единственное место, где она может быть, это Мексика. И остальные варианты я уже исчерпал.
- Да, но...
Викос смотрит на неё внимательнее, и она опускает голову, сжимая чётки в пальцах.
- Простите. Я поняла.
- Хорошо. Фархад на месте?
- Ждёт.
Сделав Анри знак подождать с подозрениями и вопросами, Матьяс проходит вместе с ними в небольшую комнату, вероятнее всего, задуманную при жизни чем-то вроде кухни.
Гуль с по-прежнему закрытыми кожей глазами сидит на одном из стульев около врезанного в стену холодильника, похожего на те, что стоят в диагностических отделениях больниц. Викос кивает Агате на дверь кладовой, после чего подходит к нему и легко проводит пальцами по его лбу.
- Ты мне нужен, - говорит он негромко. Фархад кивает, собираясь что-то сказать, но Викос касается его губ и качает головой. - Нет. Меня это не интересует. Ты компенсируешь моим гостям и мне тот вред, что нанёс своей небрежностью, и я забуду об этом.
Гуль выдыхает с явным облегчением, и Викос легко касается безымянным пальцем одного из шипов на своём плече, прокалывая кожу и позволяя набухнуть алой капле крови, а затем проводит ею по губам Фархада. Тот вздрагивает, подаваясь вперёд и охватывает его палец губами, едва не раня их о длинный коготь.
Матьяс отводит глаза, а затем просто отворачивается.
Агата сосредоточенно раскладывает на столе принесённые из кладовой запечатанные пакеты для донорской крови. Точно так же не глядя на то, чем занят её мастер, проверяет каждый, прикладывает к ним пачку запаянных катетеров. Вывозит из кладовой стойку для капельниц, подводит ближе и подкручивает её нижний отдел.
- Четыре пакета сейчас, - спокойно говорит Викос, и краем глаза Матьяс видит, как он второй рукой проводит по глазам Фархада, открывая их. - И ещё два через полчаса. Прежде чем я вас оставлю, сложишь их в запасники. Ты поняла, Агата?
- Да. - Она разматывает шланг от катетера, подтягивает второй стул ближе и достаёт резиновый жгут. - Мне собрать вещи потом?
- Ты останешься с гостями.
Её руки замирают, не дотянув жгут.
- Погоди минуту, - вмешивается Матьяс, нахмурившись. - Ты собираешься... Ты всё-таки знаешь способ от него избавиться?
- Ещё нет. Но, возможно, есть шанс.
Анри подходит ближе, прислушиваясь с сумрачным лицом к их разговору. Молча смотрит на Агату, которая медленно затягивает жгутом фархадово плечо, берёт и протягивает подготовленную ею катетерную иглу. Та мрачно смотрит на него пару мгновений, но затем берёт иглу из его руки.
Фархад сидит неподвижно, приоткрыв губы и медленно дыша, и на его бессмысленном лице Матьяс не различает ничего, кроме измождённой благодарности. И не хочет думать, почему на это неприятно смотреть.

- Тогда, во время Первого Восстания Анархов, - говорит Викос, мягко постукивая кончиками пальцев по столешнице, - мы оба подозревали, что этого "уничтожения" Цимисха может оказаться недостаточно. После всех его контактов с Купалой, после того, что никто из нас не знал точно, чем он стал... Мы пытались создать что-то вроде страховки на случай проблем. Пергамент с неисследованной ритуальной схемой, синтез Изменчивости, тауматургии с моей стороны и колдовства - с его. И, уверяю тебя, он был в этом очень хорош. Большинство наших ритуалов до сих пор несут в основе его разработки. Мы договорились тогда, что каждый сохранит свою часть пергамента, и как только новая секта обретёт форму, каждый передаст эту часть на хранение воеводе клана.
- А почему не регенту Шабаша? - осторожно спрашивает Анри.
Викос, поморщившись, качает головой.
- Шабаш начался с нашей победы над первыми Допотопными, - напоминает Матьяс. - Мы и Ласомбра ведём его в новый век, потому что именно мы были теми, кто одними из первых повергли своих основателей в прах. Воевода должна быть в курсе, что это может оказаться не совсем так. Но всей секте об этом знать ни к чему. - Он снова смотрит на Викоса. - Ты хочешь наведаться к ней, чтобы заглянуть в её хранилище?
- Да. Я основывал большую часть своих опытов на своей части пергамента, модифицировал дополнительные ритуалы, чтобы она сработала. Но этого очевидно не достаточно. Мне нужна вторая. Та, которую тогдашний воевода должен был получить от моего друга, и которую должна сейчас хранить Минерва.
- Понимаю. - О той части пергамента, которую сам Викос точно так же должен был передать воеводе, согласно общему уговору, Матьяс не спрашивает, догадываясь, какой ответ получит. - И ты хочешь нанести ей визит в одиночку? В Мексике.
Хмыкнув, Викос проверяет колёсико катетера, тянущего кровь из вены Фархада. Подкручивает буквально на два миллиметра и указывает Агате на наполняющийся пакет.
- А ты мне предлагаешь отправить гуля с запиской или собрать для этого новую стаю? Явиться к воеводе с обрядом, официально? Меньше скандала с истеричной девкой в воеводьей накидке мне нужна только огласка этой истории, Матьяс. Каждый новый знающий об этом, смертный или каинит - это риск и возможный ресурс для Цимисха. Вас мне более чем достаточно.
- Но поче... - говорит Анри, но Агата выразительно суёт ему в руку второй пакет и достаёт запаиватель для того, который уже полон.
- Я об этом и говорю. Необходимость держать это в тайне ограничивает в ресурсах и его, и тебя. В чём смысл не пользоваться теми, что у тебя точно есть? - Матьяс кивает на Анри. - Я понимаю, почему ты хочешь пойти сам. Но тебе понадобится... Как раз страховка на случай проблем.
- Как мило с твоей стороны. - Викос улыбается, разглядывая его лицо. Ровно две секунды. - Нет.
- Почему?
- Тебе не приходило в голову задать этот вопрос несколько лет назад?
Матьяс сжимает зубы, глядя в сторону.
Он как-то не думал, что разговор вернётся к этому в такой неподходящий момент. Столько раз подступаться к этому в своей голове, запрещая себе одновременно и помнить об этом, и забывать до конца - и внезапно уткнуться в эту стену лицом, сидя на полупустой рабочей кухне, на глазах у своего дитя и пары гулей, занятых сбором крови в запас, за полчаса до очередного...
Сейчас не время и не место для таких вещей.
Но если сейчас оставить всё так и ничего не сделать, то времени и места может и вовсе не найтись.
- Я помню, что было несколько лет назад, - говорит он, поднимаясь. - До сих пор, можешь не сомневаться. И не заставляй меня притворяться, что это не было одной из причин, почему я сейчас прилетел. Но сейчас речь идёт не только об этом. Ты ведь рискуешь не только своей не-жизнью, мы все это понимаем? Можешь не доверять мне лично, можешь сомневаться в моей вере в Шабаш, я помню, что дал тебе хороший повод. Но не считай меня идиотом, который не способен понять, чем может грозить Старейший. В этом мы с тобой точно не враги. Так не ставь мне и себе палки в колёса. Хочешь, чтобы я или мальчик принесли тебе клятву? Для этого нужно три капли крови и пять минут. Хочешь, чтобы при них я попросил у тебя прощения за то, что было тогда? Хорошо. Слышишь? Я прошу...
Его прерывает странный звук.
Хлопок. Потом ещё один.
И ещё.
- Браво.
Викос хлопает в ладоши ещё пару раз, потом тоже поднимается со своего места.
Матьяс смотрит молча, на этот раз - прямо ему в глаза.
- Самоотверженность, достойная истинного архиепископа Шабаша. Я чувствую в этой речи что-то подозрительно знакомое. Возможно, я даже когда-то слышал подобное в этих стенах.
- Я тоже, - негромко вставляет Анри.
Агата вздыхает, молча переставляя катетер на руке Фархада.
И Матьяс разводит руками.
- Так что?
- Ты предлагаешь мне изменить план и взять в сопровождение ещё как минимум одного каинита, - замечает Викос, снова слегка постукивая кончиками когтей по столу. - К которому прилагается запас крови, земли, разница в возможностях - и я всё ещё не знаю, в какой мере могу на него положиться. Пожертвовать скоростью и гибкостью реакций ради, возможно, большей безопасности. Не вижу, с чего это должно облегчить задачу.
- Не обязательно, - вдруг говорит Анри.
Матьяс оборачивается к нему, нахмурившись.
- Ну... - Тот сосредоточенно вертит в руках снятый с гуля жгут, явно не уверенный, что подавать голос было хорошей идеей. - Если я правильно понимаю суть проблемы... Мы по дороге сюда от аэропорта проезжали Шривпорт. Там же автозавод Дженерал Моторс, Матьяс, ты помнишь их? У них не так давно начались проблемы с финансами в какой-то части, я не следил - но заводы точно ещё пашут. Собственно... Что вам мешает добыть там хорошую незарегистрированную тачку прямо с конвеера и гнать в Мексику на ней? Тогда без разницы, сколько земли, крови или каинитов тащить с собой. Ни номеров, ни возможности отследить по электронике. И не надо ждать отстающих или тратить кровь, на что вы там собирались.
Матьяс не совсем понимает, что за выражение возникает на лице Агаты, когда она слушает эту речь.
Если бы он был чуть больше уверен в своём таланте к Прорицанию, он бы заподозрил, что это надежда.
- Анри, по-моему, это звучит сомнительно.
- До завода пара десятков километров. Можно даже Хаммер достать. - Анри вскидывает глаза на гуля, встречаясь с ней взглядом. - У них как раз с последней моделью было что-то мутное, может, их через пару лет и вовсе снимут с производства. Жаль будет не попользоваться.
- Тогда, возможно, я могу поехать с вами и не быть обузой, - замечает Агата, одним движением закрывая катетерный порт в вене Фархада. - Это может быть надёжнее, чем тащить пакеты. У вас будет запас крови и возможность действовать днём на случай задержки. Мастер?
Матьяс тоже поворачивает голову, глядя на Викоса.
Тот задумчиво рассматривает Анри ещё пару секунд.
- Эта твоя модель, дитя. Насколько быстрая?
Анри думает пару мгновений, упорно глядя на Матьяса.
- Минут за двадцать можно пригнать сюда, не напрягаясь и не думая о том, хороша ли дорога.
- И ты можешь её достать сейчас.
- Если мне будет на чём добраться до завода. У меня не очень много крови, чтоб на скорость тратить.
- В гараже есть мотоцикл Фархада, - говорит Агата. - Тихий. Незаметный. С полным баком.
- Сколько времени тебе нужно?
- Со всем... Минут сорок? Пятьдесят, может.
Матьяс снова переводит взгляд на Викоса, предоставляя ему решение.
- Ты доверяешь ему в этом? - спрашивает тот негромко.
Он размышляет меньше мгновения, прежде чем твёрдо ответить:
- Да.
И Викос кивает, поднимаясь и оглядывая всех по очереди.
- Фархад отведёт тебя в гараж и откроет ворота. Пятьдесят минут на транспорт. - Он переводит взгляд на Матьяса. - Безопасность и контроль. - Затем на Агату. - Кровь и контроль днём. - После чего обводит всех взглядом снова и гораздо внимательнее. - И - я скажу это один раз для всех. Эта история не должна стать достоянием всего клана. Никто из вас не захочет тех последствий, к которым может привести утечка. Это не крестовый поход и не боевая акция. Она не касается ни Шабаша, ни других членов клана, ни даже воеводы. Мы собираемся нанести один короткий визит Минерве Швальке-Войткевич, получить нужные сведения и закрыть этот вопрос так, что через пару ночей никто об этом не вспомнит. И чем лучше все это понимают, тем больше у нас шансов выполнить эту задачу. Время пошло.
Агата, кивнув, снимает Фархада с капельницы и, поддерживая под руку, передаёт его Анри. Тот берёт его с другой стороны, проверяя, держится ли гуль на ногах, после чего бросает последний взгляд на Матьяса и уходит со своим сопровождающим прочь, что-то тихо спрашивая у него на ходу.
- А ты? - негромко спрашивает Матьяс, глядя им вслед.
Викос задумчиво касается одного из шипов, растущих из его плеч. Лёгким, почти не заметным движением надламывает самый его кончик и усмехается почти незаметно, когда Матьяс сжимает губы в ответ на этот звук.
- А меня вы не будете беспокоить следующие двадцать минут. Нужно привести себя в порядок перед визитом в места, где слишком многие помнят это лицо.
- Понимаю. Конечно.
Речь, полагает Матьяс, идёт не только о лице.
Но обсуждать анатомические подробности сейчас почему-то не кажется ему хорошей идеей.
Пока и без того сказано более чем достаточно.

Агата сидит на сумке, положенной сверху на пару небольших герметично закрытых чемоданов.
Чётки в её пальцах щёлкают мерно, в такт движениям её губ, но слов не разобрать. Похоже и вправду на мантру или молитву.
Пистолета с пояса она не убрала, но сейчас кажется, что он совершенно не мешает ей. Матьяс никогда не видел в её руках оружия. Странно думать такое о гуле, пусть даже из ревенантов, но что он вообще знает о ней, кроме её верности и того, чем эта верность когда-то обернулась для Анри и отчасти - для него самого?
- Почему вы считаете, что он вернётся? - вдруг негромко спрашивает она.
Матьяс пожимает плечами.
- Ты сама знаешь.
Потому что он среди нас единственный, в ком осталось немного нормальной человечности. Потому что он не захочет оставить меня ещё раз в ваших руках, и, как ни странно, потому что он не захочет оставить сейчас тебя. Потому что он прилетел сюда вместе со мной, несмотря на то, что его воспоминания о том, что здесь случилось, не легче моих. Он может бояться и ненавидеть и Викоса, и самого Цимисха, и весь клан, устроивший самому себе такую чудесную ловушку, но он не предатель.
Глупость это или мудрость, Матьяс сейчас не хочет судить.
- А вы? - спрашивает гуль, и он сначала решает, что произнёс всё это вслух.
Потом понимает.
- У всех нас есть причины не делать глупостей сейчас. Мне нужно описывать тебе самую очевидную? - Он молчит несколько секунд, а потом задумчиво оглядывает её снова замершее лицо. - Ты боишься меня?
Агата чуть качает головой.
- Не вас, архиепископ. Но вы были честны с нами, так что я имею право ответить вам тем же - я не доверяю вам. Я не знаю, простит ли вас мастер, или вы договоритесь сейчас о взаимной помощи как-то иначе, но думаю, что вы в чём-то понимаете мои чувства к вам и вашему потомку.
В чём-то, возможно, Матьяс понимает их даже больше, чем ему бы следовало.
- То, что он собирается покинуть свою землю, может сделать его более уязвимым перед Старейшим?
- Не думаю, что сильно, - подумав, отзывается гуль, словно разговора минуту назад не было. - Иначе бы выбрал другой способ. До сих пор дело было не в самой территории, ведь изначально земля по всему континенту одинаково чужая вам. И до сих пор он ни разу не позволил Старейшему перехватить контроль по-настоящему.
- Но это может измениться. Если тот станет сильнее.
- Поэтому задача мастера - не позволить ему стать сильнее. И отчасти наша с вами - тоже.
- Ты веришь в то, что это выполнимо с тем, что у нас есть сейчас?
- Когда у меня нет других вариантов, я предпочитаю верить.
В логике ей не откажешь.
Викос появляется ровно спустя двадцать минут, о которых говорил. Почуяв резкий запах свежей крови, Матьяс делает шаг ему навстречу прежде, чем успевает подумать, потом почти сразу - такой же шаг назад, повинуясь одновременно обоим импульсам от растерянного Зверя внутри, и замирает, почти разозлившись на себя.
Викос проходит по залу, бросая взгляд на следящие за ним часы и оставляя за собой алые следы босых ног, а потом останавливается перед ними, наблюдая со знакомой лёгкой усмешкой.
Агата улыбается, глядя на него, словно девчонка, которой преподнесли давно забытый подарок, но почти сразу берёт себя в руки и с достоинством кивает, показывая, что готова действовать.
- Одежду, - лаконично говорит он. - Обычную.
Агата тратит ещё секунду, чтобы окинуть его деловитым взглядом.
- Из моей - подойдёт?
Он равнодушно взмахивает рукой, и гуль торопливо исчезает в направлении лестницы.
Матьяс смотрит до тех пор, пока он не поднимает бровь - теперь просто тёмную, какие бывают и у смертных, и у ещё тысяч каинитов, которых можно встретить в ночных городах.
- Мои глаза находятся выше, Матьяс.
- Извини. - Он делает шаг назад, отводя взгляд, но потом всё равно возвращается - просто проверить, видно ли под алыми разводами оставшиеся чёрные линии, которые, несмотря на смену формы, оставались на его теле одним из немногих неизменных украшений последние несколько десятков лет. - Анри написал, что машина будет меньше, чем через полчаса.
Как ни странно, они вроде бы на месте.