[azhi-dahaka]

фичек по Тварям. лучше поздно, чем совсем поздно.
у меня были на этот фандом другие планы, но не срослось, так что все отделаемся лёгким испугом.

размер: мини, 1178 слов
фандом: Фантастическое твари и где они обитают
персонажи: Якоб Кавальски, Ньют Саламандер, твари
категория: джен
рейтинг: G
предупреждения: нелинейная хронология, тонкие намёки на странное, но так вообще всё мимими.



- На что ты готов был бы пойти, чтобы не дать им исчезнуть?
- На многое, - просто отвечает Ньют.
На его лице бродит странная задумчивая улыбка, которую Якоб вроде бы уже видел. Разговор не клеется, потому что он не знает, как о таком спрашивать, и уж тем более не знает, хочет ли слышать ответы. Нормальный человек бы, конечно, не ответил - но Ньют похож на нормального ещё меньше, чем на человека.
- Даже если бы это было очень... Плохо или могло бы тебя убить? - спрашивает Якоб осторожно.
- О. - Ньют бездумно поправляет три слоя рубашек, закрывающих его, словно бинты или щит, и запахивает плотнее плащ, который почти никогда не снимает, словно ему холодно даже в тёплых помещениях после всех его путешествий. Потом он смотрит на Якоба и усмехается неожиданно понимающе. - Но ведь не убило же.

Сначала Якоб Ковальски думает: боже правый, это же чудовища, будто прямиком из кошмаров. Только проснуться он уже пробовал - так и не вышло, ни разу за последние дни.
Огромные твари жуткой формы, крылатые и зубастые, и твари поменьше, кажущиеся милыми, пока не выпустят в твою сторону ядовитое жало или острые зубы, а то и совсем мелкие, от которых не закроешься рукой, если решат напасть. А они, не ровен час, решат - с каждой стороны слышно утробное рычание, хриплый свист, угрожающие хлопки крыльев. Якоб не разбирается в диком зверье, особенно таком, но не надо быть магом, чтобы понять, как их тревожит незнакомец на их территории.
О том, что территория открылась ему в буквальном смысле через старый чемодан этого сумасшедшего британца, он пока старается не думать.

Ньют и вправду выглядит безумцем или слабоумным, когда воркует с ними, словно ребёнок с куклами.
- Не бойся, - нежно улыбается он, протягивая руку к огромной синей змее с перьями и острыми зазубренными зубами, когда та замечает Якоба за его плечом и вздыбливает спину с парой заострённых крыльев, напряжённо шипя и щуря бирюзовые глаза. - Не бойся. Мама здесь. Всё хорошо. Вот так.
Якоб думает: ну как с диким чудовищем из сказок может сработать эта болтовня?
Но чудовище начинает шипеть тише, всё ещё грозя незваному гостю шипастой мордой, а Ньют гладит его с улыбкой, успокаивая, чуть ли не в нос целуя, и оно наконец разрешает Якобу подойти ближе. Сомнительно разрешает, конечно - но когда он останавливается в шаге от них, глядя уже даже с некоторым любопытством, оно лишь немного ворчит чем-то в глубине плотного брюха, и замолкает, когда тонкая ладонь "мамы" почёсывает его под челюстью, а ласковый голос уверяет, что этот человек - хороший и никогда бы не причинил вреда невинным детёнышам.
Спустя какое-то время Якоб уже ходит за Ньютом по всему его тайному заповеднику, разглядывая самых разных тварей, будто сошедших со страниц страшных детских книжек, и всё чаще помогает ему, то подтаскивая слишком тяжёлые вёдра с кормом, то придерживая жёсткие ветви, закрывающие от чужих глаз гнездо, полное яиц.
- Всё в порядке, - словно колыбельную, напевает им Ньют, и несколько явно совсем маленьких зубастых ящериц размером каждая с крупного бульдога лезут к его рукам и тычутся носами в ладони. Одна всхрапывает, заметив Якоба с ведром мяса наготове, но Ньют повторяет: - Всё хорошо. Мама здесь, мама рядом, а этот человек - друг. Не бойся, он не обидит. Якоб, дай мне нижнее. У них ещё слабые зубы...
И Якоб, конечно, даёт, как сказано, потому что тут Ньют у себя дома, он точно знает, как себя вести со всем своим зверинцем, будто сам принадлежит скорее к их роду, чем к человеческому. Кто их знает, магов. За последние дни Якоб увидел столько странного, от колдовства волшебными палочками до чемодана, в котором спрятано пространство размером с пару Нью-Йорков, что его и это бы не удивило.

К некоторым Ньют подходить запрещает. Сам кормит с вытянутой руки, или вовсе ставит им корм на отдельном камне и отходит, отодвигая гостя ещё дальше. Они, мол, не привычные, а ещё могут быть опасны, когда встревожены - но у Якоба всё равно складывается впечатление, что Саламандера больше заботит опасность Якоба для его тварей, а не наоборот. Это даже немного обижает - он ведь помогает, да и, в принципе, не против подружиться с кем-то из этих странных существ, раз уж они оказались не такие дикие, как выглядели поначалу.
А потом улыбающийся Ньют поворачивается к нему и держит на руках очередное порождение союза дикобраза с циркулярной пилой. Порождение заинтересованно журчит, прижимаясь к нему и кося на Якоба любопытным глазом.
- Погладь его, - предлагает Ньют, глядя ласково, будто дева Мария с младенцем.
В ответ на осторожное прикосновение ладони тварь вздрагивает и журчит громче, но затем обнюхивает его руку и переваливается на руках у Ньюта, выпрастывая ещё пару... Лап, наверное.
Длинные иглы, похожие на разветвлённые шипы, оказываются неожиданно мягкими и совсем не опасными.
- Ты ему нравишься. Ты первый человек, кого он видит, кроме меня. - Он подходит вплотную и улыбается, глядя Якобу в глаза. - Попробуй взять его на руки. Только осторожно. И не волнуйся, в его зубах ещё нет яда.
Эту фразу Якоб слышит уже, когда странное существо устраивается на его руках и фыркает, обвивая его руку тремя лапами.
- Если его зубы находятся во рту, ты меня успокоил.
Саламандер смеётся, словно хорошей шутке, хотя Якоб и не думал шутить. Хочет, кажется, сказать что-то ещё. Потом просто улыбается и берёт на руки следующее чудовище, захотевшее его внимания.
Якоб обречённо качает головой и треплет тварь на своих руках по холке, или по тому месту, где она вроде как должна быть. Тварь не против.
- Как его хоть зовут?

Они узнают Ньюта, когда он подходит к ним, лезут ему на руки, в карманы, кто помельче. Некоторые, покрупнее и поагрессивнее, пытаются бунтовать, и от пары каких-то крупных хищников Ньют уворачивается, ловко хлестнув одного по тонким длинным шерстинам у основания рогов - и тут же с сожалением грозит ему пальцем, строго, но ласково вговаривая вести себя прилично, и словно против воли улыбается, когда тот, ворча, даёт подойти ближе.
Он гладит их, нежничает с ними, расспрашивает о чём-то, пока их носы, зубы и другие конечности тычутся ему в ладони и шею, норовят приникнуть к коже, пытаются забраться под ворот и рукава, устраиваются во внутренних карманах. Это выглядело бы даже почти непристойно, но когда Якоб на это смотрит, он при всём желании не может сказать, что в поведении Ньюта есть хоть что-то больное или грязное. Он видит бесконечную нежность, принятие и удивительную любовь, даже когда эти твари делают что-то, что ему не нравится.
Позже, во время битвы на улицах Нью-Йорка, Якобу становится не по себе, когда Ньют суёт ему в руки чемодан и смотрит в глаза, прося уберечь их. И когда без раздумий, с каким-то диким отчаянием бросается защищать очередное чудовище, рискуя не только своей жизнью.
Якоб был на войне, видел, как при эвакуации слабые на вид женщины грудью бросались на штыки, чтобы спасти своих сыновей и дочерей. Солдат вела воля, или страх, или ненависть, или просто разум, если у кого он был покрепче. Тех женщин вело что-то куда более глубокое, древнее, не подчиняющееся человеку.
Якоб думает: этот человек ведёт себя с этими тварями так, будто они и правда его дети.
И, хотя эта мысль немного пугает, он ловит себя на странном ощущении, что его не удивило бы и это.