условно R, Шанта/Кель, дерева/Кель, всё сложно и длилось понемногу годами, но аилу можно, а Шанте
про Шанту и историю древа было тут dohaka.diary.ru/p186765272.htm
короткая пометка:
1. бурная рейтинговая юность главного целителя аилувского племени обросла легендами ещё до того, как закончилась, и большинство из них племя потом вырезало цензурой.
2. Таехэн был прав, Шанта - это диагноз.
3. предыдущие 2 пункта, в общем, представляют собой основное содержание текста под морем ниже.
ясочко моё ненаглядное по юности было настолько идейной эльфячьей блондинкой, что мне иногда кажется, он книжки выучивал про то, как положено быть эльфячьей блондинкой. тщательно от всех скрывая, что умеет читать, конечно же.
больше 2,5 тысяч слегка бессвязных слов
0. Вместо эпиграфа.
- Скажи, а Шанта был человеком? Я имею в виду, таким человеком, как местные крестьяне, или другим, как ты?
- Не таким, но… Человеком. Как люди, вот и всё, - уверенно произнёс Кель, прикрывая глаза и водя скулой по его ладони. – Если и было что-то в его крови от других, то ни мне, ни ему оно известно не было.
- Вы были близки?
Целитель усмехнулся.
- Я бы это так не назвал, - произнёс он через несколько секунд. – Шанта мог считать по-настоящему близкими себе только свои деревья, независимо от того, кто и как часто был способен оказаться в его постели. Я бывал там, где он жил, несколько раз. Иногда подолгу. Я переписывал его книги, в конце концов.
(из не вошедшего в официальную версию)
1. О крепости чувств
- Я тебя ненавижу.
Кель усмехнулся, крепче вцепляясь в его широкую костлявую спину.
- Чтоб меня так иные любили… - выдохнул он. - Как ты ненавидишь.
2. О радушии и социальных навыках
- Какого демона ты снова здесь забыл? – хмуро поинтересовался Шанта, стоя в дверях.
Кель усмехнулся краем губ, опёрся о грубо сколоченный дверной косяк.
- Захотелось узнать, как продвигается твоя работа.
- Я тебя не звал.
- Я заметил, - кивнул целитель. – И видеть меня после прошлого раза не хочешь.
- Поразительная смекалка для аилу.
Шанта скривил губы, изобразив нечто среднее между презрительной ухмылкой и болезненной гримасой, окинув его знакомым взглядом.
- Завяжу тебе глаза, прежде чем снять одежду, - кивнул Кель, опуская сумку с плеча прямо на порог. – Так что, пригласишь в дом? Или рассказать тебе прямо здесь, чем я всё ещё могу заплатить тебе за гостеприимство?
Шанта вздёрнул бровь, раздражённо поведя плечом.
- Не смей отвлекать меня от работы, - наконец бросил он.
Не дожидаясь ответа, развернулся всем корпусом прочь и ушёл, чуть заметно припадая на левую ногу, в погруженный в сумрак дом.
Дверь – оставил открытой.
3. О нежности и понимании
- Вот этот, - после нескольких секунд почти полной тишины произнёс Кель, осторожно проводя кончиками пальцев по изгибу очередной ветви, покрытой молодой, зеленоватой ещё корой. – Смотри, если идёшь в направлении вот этих борозд, он не сомкнётся, но даст импульс на соседние. Видишь?
Шанта, завороженно следящий за тем, как его ладонь скользит по коре, размашисто черкнул несколько пометок в пергаменте, повисшем широкой лентой на его локте. После этого – подошёл ближе и опустился на колени рядом. Прикусил сухие губы, заметив, как приходит в движение соседняя ветвь, осторожно протянул руку.
- Здесь?
- Да. – Кель убрал пальцы, внимательно следя за тем, как его смуглая ладонь почти с трепетом касается зеленоватой коры, и как та незаметно глазу вздрагивает от прикосновения, и сам Шанта вздрагивает вместе с деревом, и дальше ведёт рукой уже куда увереннее. Спросил, уже не слишком рассчитывая на то, что кто-то станет озвучивать очевидный ответ: – Чуешь, как идут?
- Да.
4. О красоте
Он вообще редко говорил хоть что-то, похожее на «да», кому-то или чему-то другому. И ещё реже касался чего-то с таким же трепетом и бережностью, с каким умел дотронуться до голодного хищного древа. Так редко, что можно было терпеть всю его злобу и раздражительность только ради того, чтобы увидеть своими глазами, стоя рядом, каким он может быть искренним и живым перед ними.
Стоит того, решил Кель тогда, в первый раз, наблюдая за тем, как сухая смуглая ладонь повторяет движение хищного побега, покрытого молодой корой.
Живое и искреннее всегда того стоит.
5. О некоторых развлечениях, не касающихся работы
- Таким ты мне даже нравишься, - спокойно произнёс Шанта, глядя сверху сквозь полутьму, чуть заметно надавив ему на горло коленом. Склонился ниже, почти с нежностью погладил узел над его головой, стягивающий ему запястья. - Впрочем, нет. Не ты. Мне нравится то, что я сейчас могу сделать с тобой всё, что захочу.
Костистое колено упёрлось в горло чуть сильнее, угрожающе надавив под кадык.
- Поразительная глупость, - хрипло выдохнул Кель, глядя ему в глаза, - для человека…
Изогнув кисти, он провёл кончиками пальцев по стянувшим руки волокнам грубой верёвки, на секунду ухитрившись коснуться и пальцев Шанты, который тут же их отдёрнул, словно от ядовитой змеи.
Верёвка натянулась сильнее. Глубоко вздохнув и прикрыв на пару секунд глаза, Кель снова легко погладил её самыми кончиками пальцев, почувствовав, как идут под них гибко скрученные, когда-то живые волокна. Снова изогнул кисть, чуть под другим углом, потянул локти в стороны – и рывком разорвал все несколько слоёв, державших руки привязанными друг к другу и к вбитому в стену у самого пола крюку.
Шанта зашипел и вцепился ему в волосы, резко рванув на себя, и в следующую секунду целитель рассмеялся ему в лицо.
6. О честности
- Ещё, - потребовал Кель, снова приникая к нему и обвивая его рукой под одеялом.
- Хватит, - раздражённо бросил он, отпихивая целителя и приподнимаясь на локте. – Если тебе зашло в голову вымотать меня до беспамятства ради того, чтобы потом сбежать до утра в мою библиотеку – сделай милость, не лицемерь так явно.
Кель вздохнул.
Разумеется, про библиотеку он знает.
Интересно, как давно.
- То, в чём ты меня обвиняешь - чушь.
- Мы оба знаем, ради чего ты со мной спишь, - усмехнулся Шанта, равнодушно отводя его прядь со своего плеча. – Не думал, что тебе могло прийти в голову оправдываться.
- Я не оправдывался, - негромко произнёс Кель, снова запуская руку под одеяло и проводя по его груди, - разумеется, ради твоей работы и твоих книг. Но обвинять меня в лицемерии я тебе повода не давал. И это, - подчеркнул он, царапнув кончиками ногтей по его животу и спускаясь всей ладонью ниже, - я делаю, в том числе, потому что хочу отблагодарить.
- Я ценю, - хмыкнул Шанта, откидывая голову на подушку и прикрывая глаза.
- И кто теперь лицемер? – усмехнулся целитель негромко, сжимая пальцы.
Позже, оставив крепко уснувшего Шанту в постели и бесшумно пробравшись таки в злополучную библиотеку, Кель запалил несколько свеч и выудил из прихваченной с собой сумки тонкий флакон с горьким полынным экстрактом. Сделав глоток и помотав головой с зажмуренными от резкой горечи глазами, он выровнял дыхание и достал из той же сумки несколько пустых свитков простой волокнистой бумаги.
О том, что сказал бы ему Шанта, узнав, что его книги и свитки не только внимательно изучают, но и переписывают, тщательно сохраняя, целые куски незаконченных трактатов, - целитель предпочитал пока даже не думать.
7. О смысле
Росток был совсем мелкий, с полпальца, и едва торчал наружу первыми тремя изумрудными – даже не побегами, а смутным хрупким подобием зеленоватых корешков, пробивающихся сквозь слой земли.
- Это… - Кель прикусил губы, широко распахнув глаза, и бросил на него быстрый взгляд, словно это окаменевшее лицо могло сказать что-то более ясное, чем то, о чём говорил вид крохотного растения в наскоро сбитом ящике с землёй. – Ты смог? Небо, как?..
Шанта неопределённо повёл плечом, не глядя толком на него.
- Я вообще не представлял, - признался целитель, осторожно протягивая руку вперёд и замирая кончиками пальцев в пяди от ростка, - чтобы такое было возможно. Они бы не позволили тебе забрать его, если бы уже… Ты всё-таки понял, как они дают семя, и смог его не только забрать, но и прорастить.
- Я тоже не слишком верил, что получится.
Но получилось.
Хрупкий росток, несмело пробившийся на свет в тщательно просеянной земле в человеческом доме, вырастет в мощное раскидистое древо с прочным изгибчатым стволом и подвижными корнями и побегами, которые будут быстрее и сильнее любого зверя в лесу, угодившего в их объятия.
8. О душевных метаниях
- Шанта, - тихо произнёс Кель, отставляя кружку. Снова посмотрел на недавно изученное растение, вздохнул и покачал головой. – Он не выживет у тебя. Здесь – нет. Опытов твоих не переживёт и проверок.
Шанта прошёлся вокруг стола, скрестив руки на груди. Через несколько мгновений спросил коротко, не глядя на него:
- Уверен?
- Да.
- Объяснить можешь?
Кель покачал головой.
- Извини. Я это чувствую руками, потому что это уже чувствует он. Понять разумом, чтобы знать – твоя работа.
Шанта опёрся о стол ладонями, тяжело и испытующе глядя ему в глаза.
Наконец разомкнул губы:
- И что ты мне предлагаешь?
- Понять, - просто ответил Кель, не отводя взгляда. – Что тебе важнее – изучить его или помочь жить? Пять лет назад я не стал бы и вопроса такого задавать. Но ты видел, что делают люди с ними сейчас. Подумай. Больше я ничего тебе не могу сказать.
Шанта молчал долго, нависая над столом и буравя его чёрными глазами, не меньше минуты вслушивался во что-то, одному ему различимое в шорохе чашки по столешнице и застывающем в прохладном воздухе нетопленной комнаты дыхании.
Наконец он опустил голову и медленно произнёс:
- Я подумаю. Это были важные слова.
Кель молча кивнул в ответ.
9. О честности по-настоящему
- Потому что мне плевать. Потому что на самом деле, даже в постели ты мне можешь дать не больше, чем любой относительно здоровый человек. Того, что мне действительно там нужно, я не получу от тебя никогда.
- Беспомощность? – чуть грустно улыбнувшись, Кель потёр кончиками пальцев запястье. Задумался на пару секунд. – Нет…
- Страх.
10. И совсем по-настоящему
- К тому же, ты, как последний нелюдский колдун, порвал мне все верёвки и колодки, что я на тебя вешал. Некоторые из них были вдвое толще твоей руки. И что?
- Я до сих пор не понимаю, почему ты тогда не попытался использовать цепи или что-нибудь подобное. Ты отлично знаешь, как мы обращаемся с металлом.
- Именно поэтому, - пожал плечами Шанта.
Кель вопросительно вскинул бровь.
- Я уже говорил когда-то, что ценю твою помощь и то, что ты можешь показать и рассказать мне. О них, в первую очередь. Ценю, - подчеркнул он, выбивая из мелкого короба остатки табачного пепла. – Но в остальном, мне действительно всё равно, Кель. Я думал об этом не раз. И если бы тебе действительно не понравилось то, что я могу с тобой сделать, получив над тобой власть, меня бы вряд ли остановило. Как не остановила бы и возможность однажды проснуться среди того, что останется от твоего тела после этого.
Усмехнувшись, он протянул руку и коснулся келева виска, отведя седую прядь.
- Один раз захотеть тебя по-настоящему – не стоит того, чтобы гробить столько возможной работы и знаний, сколько я могу от тебя получить, пока ты меня совсем не достал. Даже несколько раз не стоят.
11. О доверии
- Я хочу увидеть, как это происходит. То, что они могут с тобой сделать.
Кель молча смотрел ему в глаза, не очень представляя, что ему можно на это ответить прямо сейчас. Кажется, первый раз за очень долгое время.
Поколебавшись, Шанта добавил, не отводя тяжёлого взгляда от его глаз:
- То, чего они от тебя хотят.
Кель почти незаметно вздохнул и прикрыл глаза.
- Хорошо. Я покажу.
12. О тайном
Почуяв, как чуть заметно сдвигается внутренний слой коры, сцепившейся где-то под рёбрами сзади, он медленно вздохнул и повёл рукой. В голове звенело, перед закрытыми глазами плясали быстрые сыпучие искры, а воздух, пробираясь в лёгкие, холодом продирал почти насквозь.
Судя по первым возвращающимся ощущениям, на этот раз вышло не слишком удачно.
Только сделав нетвёрдый шаг в сторону от наполовину раскрывшегося переплетения одеревенелых побегов, он сообразил, что ноги тоже отпустило. Что правое колено и бедро всё-таки гнутся, как нужно – в какую-то секунду до того показалось, что сустав просто выбило. Обошлось.
Кель вздохнул, опираясь о неподвижную, безопасную сейчас часть ствола. Осторожно нащупал босой ногой следующий корень, покачнулся, попробовав оторвать руку от вздрогнувшей коры. Остатки парализующего, болезненного напряжения, раздробленной волной, селью прокатившегося по телу, словно вытекали в пробитые бреши, оставляя за собой мелкую дрожь в слабеющих коленях.
Он приоткрыл глаза. Солнечным светом сквозь высокие кроны ударило в первую секунду так, что захотелось зажмуриться.
Шанта, всё это время наблюдавший со стороны, шагнул вперёд, уверенно ставя ногу между перепутанными старыми и молодыми корнями у основания древа, ровно в ту секунду, когда целитель начал медленно сползать вниз по стволу, подогнув одну ногу. Быстрым движением обернул его за плечи длинной шерстяной накидкой, оттащил в сторону. Придерживая за плечи, опустился рядом в лесную траву и сухие листья, помог сесть ровнее, не переставая вглядываться в его лицо.
Кель слабо усмехнулся. Ноги и спину ломило так, что впору было выть, но горло охрипло ещё до того.
На этот раз было тяжелее, чем в любой прошлый раз, когда он приходил сюда один.
- Понравилось? – почти шёпотом проговорил он, рассматривая жёсткое скуластое лицо и напряжённые губы Шанты, опуская глаза на характерно сжатые пальцы лежащих на коленях рук, на…
- Мне ещё так много неизвестно, - чуть глухо отозвался тот. В глазах, чёрных как хинная смола, не разобрать было, насколько широки зрачки, но Кель по его голосу и тяжёлому медленному дыханию слышал ответ на свой вопрос лучше и честнее, чем могли бы сказать глаза. – И о них. И о тебе.
Прикосновение его ладони к бедру мало напоминало движение молодых побегов и корней, способных порвать тебе кожу и продавить до кости. Но к мышцам постепенно возвращалась чувствительность, и в ответ на движение они протестующе заныли под саднящей кожей.
Кель остановил его руку, жёстко перехватив запястье.
Шанта несколько мгновений смотрел ему в глаза, медленно выдыхая сквозь чуть заметно сцепившиеся зубы, но руку всё-таки убрал.
- Я хочу понять, - произнёс он негромко, опуская ладонь в траву – в паре пальцев от тонкого зеленоватого побега, изгибающегося среди стеблей, словно заставшая в ожидании змея.
- Неправда, - усмехнулся Кель. – Ты другого хочешь.
- Да. Это тоже.
Шанта обернулся на несколько мгновений, окидывая взглядом застывшее почти неподвижно дерево. Только несколько мощных и подвижных побегов, образовавших подобие изогнутого кокона чуть выше по извилистому старому стволу, медленно расползались сейчас в стороны, оставляя в том месте лишь неровные пласты, похожей на брошенную скорлупу, осколки которой постепенно смыкались, срастаясь друг с другом и уходя в изгибы грубой бороздчатой коры.
Шанта повернулся к нему, снова окидывая его непривычно внимательным взглядом.
- Это, - тихо произнёс он, проведя пальцами по краю его накидки, - бывает иначе.
Кель кивнул, не став уточнять, о чём именно он говорит, и есть ли там хоть крупица настоящего вопроса.
Может быть, в следующий раз действительно выйдет иначе.
Для Шанты, для него самого, или для хищной твари, непохожей ни на другие деревья, ни на других хищных зверей, которые ходили по этому лесу, - уже не так важно.
13. О знании
- Ты не думал об этом? – поинтересовался Кель, глядя в переплетение тяжёлых и тёмных потолочных балок над собой. – Даже люди, с которыми ты жил когда-то, не могли сказать с уверенностью, на кого ты для них похож. Ты слышишь его, древо. И… Чем больше я вижу, как ты живёшь и куда уходишь, тем вернее понимаю, что оно тоже тебя слышит. Ни один человек на моей памяти не смог уйти от людей настолько далеко, а ты идёшь дальше. Что за кровь на самом деле течёт в твоих жилах, Шанта? Сколько её там людской, а сколько – чьей-то ещё?..
- Слишком много говоришь. – Шанта повёл плечом, но не пошевелился, чтобы скинуть его руку или седую прядь со своей груди. – Что бы там ни было намешано, какое это имеет значение? Со мной духи предков не говорят, чтобы поделиться на досуге.
- Что вы все привязались к этим духам… - усмехнулся Кель. Приподняв голову, провёл пальцем по его ребру и, поколебавшись пару мгновений, произнёс: - Я мог бы поднять сведения о других, кто похож. Кто мог бы оказаться среди твоих предков вместе с людьми. У наших лекарей, например. Есть способы проверить.
- Вам и такое можно? – усмехнулся в ответ Шанта, сдвигая его руку на соседнее ребро.
- Какая тебе разница, что нам можно? Я бы попробовал. В конце концов, никто не запретит мне пойти к тем же файоли или дриадам, чтобы ещё раз в своих руках унести с собой то, что отличает их тела и души от прочих, то, как их руки и струны отвечают на некоторые вещи, и после этого проверить твои…
- Нет.
- Нет? – Кель поднял голову, с недоумением заглядывая ему в лицо.
- Нет. Мне не нужно это знание.
- Шанта? Тебе – не нужно знание?
Тот снова повёл плечом, всё так же ровно глядя в потолок над головой. Кель смотрел на него ещё несколько мгновений, потом, так и не дождавшись ответа, осторожно положил голову на его костлявое плечо и негромко признался:
- Иногда я правда тебя не понимаю. Почему?
Шанта молчал не меньше нескольких минут, прежде чем разомкнуть губы.
- То, что я делаю сейчас – важно. То, почему я это делаю или что меня сюда привело – давно не имеет значения. Даже если бы у кого-то были эти сведения, которым можно доверять – они не должны и не будут влиять на то, что происходит теперь. Ни для меня. Ни для кого-то или чего-то ещё.
Целитель слушал его внимательно, не двигаясь. Когда он замолчал – медленно покачал головой, обдумывая его слова, но в конце концов кивнул. Нет – значит, нет.
- Кель, - произнёс Шанта, поворачивая голову.
- М?
- Ты не пойдёшь ничего проверять. И ставить на мне своих опытов не будешь.
Глаза Шанты темнели на костистом смуглом лице двумя тёмными провалами. Ни отблеска не отражали, ни луча от бледной луны, заглядывающий в окно его дома.
Помолчав несколько мгновений, Кель снова кивнул – на этот раз спокойно, глядя ему в глаза.
Есть области, где, в отличие от постели, нет действительно означает – нет.
14. Об упрямстве
и о том, как некоторые развлечения
всё-таки могут однажды коснуться работы
и о том, как некоторые развлечения
всё-таки могут однажды коснуться работы
Тонкие прочные побеги сжались сильнее, сомкнулись мёртвой хваткой, едва не продавив кожу. Кель выгнул спину, почуяв сразу несколькими позвонками чуть шевельнувшуюся кору под спиной. Запрокинул голову, чуть двинув руками, оказавшимися скованными почти под затылком.
Шанта склонился над ним чуть ниже, покачал головой. Легко провёл пальцами по шершавой коре рядом с его рёбрами – точно по ходу волокна в коре, - и древо снова пришло в движение. Движение волной зародилось где-то в глубине, под корой, и заставило стянувшие запястья побеги сдвинуться, вытягивая ему руки над головой и заставляя вытянуться перед Шантой, словно на столе, какой у него самого стоял в любом доме для лечения и работы над травами.
- Это, - тихо произнёс Шанта, проводя по стиснувшимся крепче побегам, оплетающим ему запястья, а за ними и кисти рук до самых пальцев, - ты вряд ли захочешь сейчас порвать, правда?