bleach
кога, мурамаса, шикай
джен, ангст
первый раз всегда немножко больно
662 слова
Тогда, в первый раз, стоило попробовать успеть. Предупредить, остановить, подготовить как-то его к тому, что будет. Успеть сказать: нет.
Не нужно.
Не трогай.
Не сейчас.
Мурамаса мог, наверное, успеть.
Но, когда вспоминаешь ту же сцену в сотый, тысячный раз, врать себе становится немного бессмысленно.
Ему могло быть хватить тех пары секунд, которые ушли у Коги на то, чтобы выхватить из ножен меч и набрать в лёгкие воздуха, прежде чем позвать его по имени. Можно было тысячу раз остановить его и не дать произнести команду призыва, если бы Мурамаса этого действительно хотел.
- Что это?.. – тихо спрашивает мальчик онемевшим горлом.
Хриплый испуганный звук, царапнув где-то глубже слуха, рассыпается на вдохе шелухой. Лёгкой, беспомощной, беспощадной.
Он смотрит, не отрывая широко распахнутых глаз, как тела двух взрослых сильных Шинигами, неподвижно лежащие на голой земле, начинают медленно распадаться на мерцающие частицы реацу. В руке у каждого так и осталась крепко зажатая рукоятка занпакто.
Лезвия тоже начинают таять, каждое – серебристой пылью с края хамона. Рядом с той точкой, где потускневшая сталь входит в тело владельца, пальцы которого продолжают сжимать рукоятку под цубой.
- Шикай, - бесцветным голосом произносит Мурамаса в нескольких шагах за его спиной.
Рукоятка у Коги в руках вздрагивает, и ладонь начинает ослабевать, медленно и неотвратимо выпуская катану. Мурамаса делает шаг к нему, дёрнув плечом – но в следующую секунду Кога перехватывает свой меч второй рукой, тяжело приподнимает, неуклюже затыкает за пояс мимо ножен.
Словно у десятилетнего мальчишки руки устали держать так долго кусок стали, только и всего.
Мурамаса стоит неподвижно, чувствуя, как окаменело лицо, и отлично знает, что это неправда.
Наконец Кога поворачивается к нему.
Глаз не поднимает, но и так видно, как в них холодно сквозит отголосок реацу. Не его, не Мурамасы – той, безликой и похожей на затухающий пепел, на которую уже почти рассыпались тела его противников.
- Ты ведь не можешь сделать... как было, да? – без выражения спрашивает Кога.
Не требует объяснений, не срывается на крик. Просто спрашивает, и не то чтобы в его голосе слышалось много надежды.
- Не могу, - кивает Мурамаса.
- Это… И моя сила тоже?
- Твоя.
- И так теперь будет всегда?..
Тонкие мальчишечьи пальцы на рукоятке меча у пояса всё-таки вздрагивают, и Мурамасу прошивает от этого движения всё равно что трещиной. Холодной и острой, как лёд, вдоль позвоночника.
Кога снова поворачивается вперёд, находя глазами то, что осталось от врагов.
Тогда Мурамаса делает шаг к нему, потом ещё один. Каблуки глухо врезаются в покрытый трещинами камень внизу, и тот голодно хрустит, надламываясь.
Мурамаса обнимает его сзади за плечи, склоняется, прижимая к себе и ни слова не говоря, мягко закрывает ему глаза когтистой ладонью. И едва заметно выдыхает с облегчением, которого бы даже себе не показал сейчас – потому что Кога не вздрагивает.
Не отстраняется, не отпихивает его, и меча в ножны не убирает, чтобы больше никогда не достать.
Кога застывает на пару секунд, а потом прижимается к нему спиной, почти опираясь на него, и веки под жёсткой ладонью Мурамасы остаются неподвижно закрытыми.
Не будет, если ты научишься её контролировать.
Если, повторяет он мысленно, и не знает, что делать с этим словом.
Зато Мурамаса знает, что позже эта окаменелость пройдёт, и вот тогда станет по-настоящему плохо и страшно. Но сейчас – только сжимает пальцы на его тонком плече крепче, прижимает к себе и, наклонившись к нему, тихо шепчет:
- Не будет. Ты научишься её контролировать, и не будет такого, как сегодня. Я тебе обещаю. Кога. Слышишь?
Мальчик едва заметно кивает, не двигаясь и не пытаясь больше даже глаз открыть.
Не отпуская его плеч, Мурамаса осторожно протягивает руку, вынимая катану из-за его пояса, и медленно вкладывает ему в ножны.
Не нужно.
Не трогай.
Не хотел.
Поверь – ни за что не хотел, чтобы тебе пришлось через это проходить, тем более – так рано.
Шёпот рассыпается невесомой шелухой и тает, так и не успев сорваться с губ. Хорошо, что Кога не спрашивает его ни о чём сразу и не пытается заставить что-то доказать, или не что угодно ещё.
Потому что сейчас есть только одна вещь, которую Мурамаса знает о случившемся точно.
Он не жалеет.