под морем разросшийся драббл по бличу, осторожно

[azhi-dahaka]

блич, филлеры.
Кога, его предполагаемая женщина, Мурамаса. трепетный ангст-флафф-романс какой-то, рейтинга нет. женщине можно сочувствовать, она маленькая ещё для такого троллинга.
детектед: гет, сентиментальные эвфемизмы, душевные метания, вероятный ООС как минимум дамы (нет инфы), деталей исторической эпохи (лень уточнять, тапки принимаются благосклонно), полудохлый обоснуй.
автор фейспалмится, но не стыдится, увы.

вкурить 1936 слов

- Кога... сама, - тихо шелестит в полутьме её голос.
Глаз она так и не поднимает, словно привыкла вместо них использовать тонкие мягкие пальцы, едва виднеющиеся из кимоно и вцепившиеся сейчас в край его рукава.
- Я же говорил тебе, - хмурится он.
Он знает эту интонацию - юного испуганного существа, надеющегося, но не очень верящего, что его послушают. И ему с самого начала было плевать, что перед ним - женщина, которая должна и будет ему беспрекословно повиноваться и благоговеть, или что там ещё положено идеальной жене и дочери клана Кучики.
Сказать, что интонация его раздражает - ничего не сказать. Он всё ещё слишком хорошо помнит, каково - не уметь иначе.
- Кога-сама, - упрямо повторяет она, но на последнем звуке голос всё-таки подводит.
Кога вздыхает и поднимает пальцами её подбородок, заставляя девушку посмотреть ему в лицо.
И с изумлением видит, как распахиваются тёмные влажные глаза, а сложенные бутоном бледные губы вздрагивают от страха.
- Ты... боишься меня? - с недоверием спрашивает он.
Она, мотнув головой, закусывает губу.
Кога склоняется ниже, касаясь её локтя другой рукой, не зная, стоит ли успокаивать, если она дёргается от каждого движения.
Но ведь она пришла к нему, хотя он ясно сказал, что сейчас она может отказаться. Нарушив столько правил своей семьи, сколько хватило бы на три её жизни до него. Ночью, одна, опустив голову и выказывая всё подобающее уважение к будущему мужу и господину, и сидела с ним на одном футоне, и пила с ним подогретое саке, и отвечала что-то на его не очень связные попытки диалога. А стоило коснуться её - как окаменела, не двигается с места, кажется, была бы её воля - сбежала бы.
Кога догадывается, что девушке может быть страшно оказаться наедине с мужчиной первый раз в жизни. Но такого почему-то всё равно не ожидал.
- Ты же знаешь меня, - говорит он чуть твёрже, отодвигая прядь смоляных волос с её лица, как шёлковую завесу. Она снова сжимает губы, словно удерживая слова, и смотрит почти умоляюще. - Что? Почему ты теперь так меня боишься?
Она вздрагивает, и тонкие прохладные пальцы вдруг сжимают его ладонь.
- Не вас, Кога-сама.
Он непонимающе хмурится, глядя на неё внимательнее, и наконец замечает, что взгляд тёмных глубоких глаз то и дело соскальзывает за его плечо.
- Просто... - выдыхает она почти шёпотом, и Кога чувствует, как дрожат её пальцы. - Скажите, ему обязательно... смотреть?
Кога резко оборачивается.
Мурамаса стоит неподвижно, опираясь на стену у входа. Высокий, прямой силуэт мягко высвечивается на фоне тёмной стены, словно часть помещения, локти прижаты к бокам, длинные когти скрыты под светлой тканью. Он может стоять так, всё равно что не дыша, очень долго.
Льдистые глаза мерцают в полутьме холодно, почти равнодушно глядя словно сквозь них обоих.

Кога переводит взгляд на девушку, сжавшуюся под этим ледяным взглядом на футоне рядом с ним. Сейчас она кажется совсем тонкой и хрупкой, почти прозрачной.
Куда и когда пропала сильная, сдержанная и спокойная, как глубокая вода, дочь главы клана, он не увидел.
- Это мой Занпакто, - произносит Кога, чуть сжимая её локоть.
Она кивает, осторожо касаясь его пальцев кончиками своих в ответ.
- Я знаю. Я... слышала.
- Посмотри на меня, - говорит Кога, проводя ладонью по её мягкой щеке. Она быстро судорожно вздыхает, вздрагивает так, что сквозь воздух можно почуять, и он не может сказать, это от страха или от чего-то ещё. - Ведь ты - хотела? Я не заставлял тебя. Я слишком уважаю честь Гинрея-доно и твою, чтобы брать силой. Но ты пришла, когда я предложил тебе. Теперь не хочешь?
Девушка продолжает касаться щекой его ладони, прижимаясь к ней, как ему начинает казаться, успокаивающе - но губы снова сжимаются в напряжённую нить, прежде чем она заговаривает снова.
- Дело не в этом.
- Тогда в чём?
Ещё Коге кажется, что он не понимает чего-то очевидного, и это начинает злить.
- Кога-сама, пожалуйста, - совсем тихо продолжает она, не смея поднять на него лицо. - Я принадлежу вам телом и душой, вы знаете. И я готова на всё, чего вы захотите. Но... Я не могу, когда этот... человек...
Коге кажется, что он слышит из-за спины едва различимую усмешку. Скорее всего, конечно, только кажется.
- Не человек, - мягко поправляет он, снова касаясь её локтя чуть выше, но она отстраняется и вскидывает голову.
- Кога-сама...
- Я просил тебя не обращаться ко мне так.
Она не сопротивляется, когда он придвигается к ней, когда снимает её оби, ведёт рукой по подкладке кимоно. Снова вздрагивает, когда шершавая кожа его ладони наконец касается её тела, ведёт вверх по груди, по основанию шеи, разворачивая к себе.
Кога смотрит завороженно, слыша будто со стороны, как собственое сердце быстрее стучит в груди, и мыслей почему-то почти нет.
Девушка судорожно выдыхает, когда он приближается к ней так близко, что чувствует её тепло и едва уловимый сладковатый аромат цветов, - но тихий голос звучит твёрдо, словно у податливого прозрачного ручья вдруг оказалось каменное дно.
- Я прошу вас... Пусть он хотя бы останется за ширмой. - Она прижимается щекой к плечу Коги, когда он спускает с неё рукав до запястья, и тихо выдыхает в ткань: - Как вы можете касаться меня, когда он так смотрит?..
Кога не успевает ответить.
Обернуться успевает - выражение лица Мурамасы не меняется, а спокойный равнодушный голос звучит в полутьме так, словно он ни к кому не обращается.
- Гражданскую войну за этими стенами никто пока не закончил. О заговорщиках ты знаешь сам. Ты уверен, что хочешь оставить своё основное оружие где-то ещё в такой момент?
Как тяжёлые камни падают в тёмную воду один за другим, так звучит.
Кога вздрагивает.
"Я лишь надеюсь, что ты не откажешься от своей силы ради женщины," - отзывается в голове эхо вчерашнего разговора и собственный смех в ответ.
Он обнимает девушку за пояс, притягивая к себе, и без слов кивает своему Занпакто. На секунду ему кажется, что тот улыбается, но разве в тени разберёшь. Дальше Мурамаса молчит, а Кога больше не оборачивается.

- Если... - шепчет словно сама себе девушка, смиряясь с его решением, - если это правда просто меч...
С любым его решением, как и должно быть. Кога сжимает её бёдра, впивается губами в нежную шею и хрипло произносит:
- Не просто меч. - Целует снова, чувствуя её дрожь и обвивая руками, ведёт по спине вниз, почти не встречает сопротивления. - Мурамаса.
Девушка тихо стонет, прижимаясь к нему всем телом.
Дальше он не думает.

Когда его ноги касаются светлого выщербленного камня одной из колонн, он наконец открывает глаза. Оглядывается вокруг.
Бесконечная толща воды тихо плещется внизу, невесть откуда взявшиеся волны мягко покусывают края каменных колонн, постепенно отгрызая от них по песчинке, прозрачный воздух - густой и отдаёт влагой.
Как он может говорить, что не любит тишину, если здесь не бывает настоящей тишины, думает Кога.
- Почему ты ушёл? - прямо спрашивает он, запрокидывая голову.
Когда он пришёл в себя на сбившемся футоне, когда неловко помогал девушке - женщине - своей, раз уж на то пошло, - приводить в порядок одежду и что-то говорил про то, что ей не нужно уходить от него прямо сейчас, и Гинрей поймёт, даже если узнает, - в какой-то момент он заметил, что в комнату просачивается утренний туман, и кроме них двоих, никого нет.
- Почему?
Мурамаса стоит в нескольких шагах за его спиной, спрятав когти в складках ткани на бёдрах, и с задумчивым лицом пробует слово на вкус. Кога поворачивается к нему всем корпусом и скрещивает руки на груди.
- Странный вопрос. Твоей... женщине не очень нравилось моё присутствие, судя по всему. Люди иногда смущаются, если кто-то нарушает их близость, Кога. Я понимаю их.
- Вот как?
Глаза Мурамасы распахиваются на поллица, когда Кога стремительным движением оказывается рядом, рванув его на себя за лохматый ворот. Секунду, не больше, он завороженно смотрит, как в другой руке Коги концентрируется реацу, режет глаза ярким отсветом, принимая форму его катаны. Успевает только растопырить пальцы с длинными когтями, то ли чтобы не поранить, то ли закрыться, - пронзительный взгляд зелёных глаз чиркает по лицу, как лезвие, а потом секунда кончается.
Кога стоит к нему вплотную, буравя взглядом, и Мурамаса глупо думает, что они давно почти одного роста.
А потом Кога перехватывает меч и уверенно вкладывает рукоять в его раскрытую ладонь.

Пальцы Мурамасы мгновенно сжимаются, обхватывая рукоять.
- Ты, кажется, сам напомнил, - тихо произносит Кога, не убирая руки и не отпуская его, - что ты - моё оружие. Мой. Занпакто.
Мурамаса выдыхает, не отводя глаз, и медленно кивает.
- Это означает, - продолжает Кога, сжимая пальцы и заставляя его сильнее стиснуть рукоять меча, - что твой хозяин - я. Не она. Не люди, с которыми я... - Пальцы сжимаются ещё сильнее, до боли и онемения, узор на рукояти впивается в ладонь. - Никто другой. И если я хочу, чтобы ты остался...
- Я останусь, - почти неслышным шёпотом отзывается он. - И если ты призовёшь меня, в любую секунду...
- Ты придёшь.
- Да.
Кога медленно разжимает пальцы. Мурамаса не двигается, стоя рядом с ним и глядя в глаза, вода плещется вокруг колонн, подтачивая камни, и уходит куда-то далеко за горизонт.
Он замечает, что меч исчез из его руки, только когда Кога берёт его запястье, поднимая к лицу, раскрывает стиснутую ладонь как цветок с длинными белыми лепестками. Молча рассматривает врезавшиеся глубоко в кожу следы от рукояти, проводит по ним пальцами.
Мурамаса вздрагивает от этого жеста, как вздрагивают люди от прикосновения к свежему шраму.
- Так позови меня, - негромко и как-то бесцветно произносит Мурамаса, сжимая ладонь. - Когда тебе это действительно нужно. Кога.
Стоит так близко, и даже не моргает, глядя.
- Ты понял меня, Мурамаса.
Кога не спрашивает - утверждает. Как право.
Мурамаса кивает, не отводя глаз.

Она смотрит на сад камней.
Песок подступает к неровным глыбам, словно окаменевшая морская волна со старых гравюр, и если смотреть долго, кажется, что камни медленно перемещаются и постепенно погружаются в это море.
Когда она остаётся одна во внутренних покоях клана, когда никто не смотрит, и можно не держать спину каждую секунду, - только тогда она позволяет себе зябко поводить плечами, сидеть, сжимая собственные локти, сминая плотную ткань дорогого кимоно, наплевав на достоинство и демонстрацию силы. Только на то недолгое время, когда никого нет рядом, и можно говорить откровенно хотя бы с собой.
Она, пожалуй, действительно любит своего будущего господина. И именно поэтому ей немного страшно.
И почему-то больше всего этой ночью её испугал не его напор, не неумелое желание показать ей, как силён бывает мужчина, и даже не боль и стыд, от которых теперь остался лишь дурной осадок где-то на грани памяти и ощущений.
Тогда, под конец, видя перед собой искажённое звериным желанием разрядки лицо своего господина, отдаваясь ему без остатка, она слишком хорошо видела, как движутся его губы, - беззвучно, выпуская наружу лишь быстрое хриплое дыхание в такт резким движениям их тел.
Теперь ей кажется, что она знает имя, которое Кога так и не произнёс вслух, пока всё не кончилось.
И ей тревожно - от этого и от того, что она даже не чувствует удивления или обиды, когда понимает, что это было не её имя.

Когда Кога уходит, Мурамаса опускается на край колонны, долго сидит, свесив ноги и глядя в прозрачную воду внизу. Волны, даже мелкие, постепенно успокаиваются, превращая поверхность воды в зеркало бесконечной глубины.
Выпрямившись, Мурамаса протягивает вперёд руку, в которой Кога сжимал катану. Чуть заметно поморщившись, медленно шевелит пальцами, подносит к глазам, изучая оставленный в ладони узор. Потом другой рукой распрямляет пальцы по одному.
Тонкие косточки в кисти едва слышно хрустят трещинами, и Мурамаса, придерживая эту руку другой, на несколько секунд прижимает её к губам и закрывает глаза.
Вода успокаивается окончательно, и когда он осторожно опускает повреждённую руку на прохладную поверхность камня, вокруг наступает тишина.
Слушая её, - впервые с момента, когда Кога объявил ему, что Кучики отдаст за него дочь, - Мурамаса едва заметно улыбается.
Гладкая поверхность воды отражает эту улыбку по-своему и делает почти прозрачной.