пост для Sharlotta-Elburn
вводнаябыло:
По Пэтшопу хотца
Алекс/Софу.
(с)
предупреждение: я давно ушёл из фандома, а про этих товарищей вообще мало что помню и знаю, если честно. так что зарисовка получилась короткая, бессюжетная, кажется, вполне ООС и АУ (я честно не помню всех соотношений хронологии/деталей). если понравится - на здоровье. вряд ли я что-нибудь более внятное когда-то напишу по петшопу.
текст*
Золотые глаза, золотые длинные ногти, синий шёлк и тускло-золотые перья феникса на нём.
Весь как искусно и с любовью созданная кукла, как роспись на тончайшей ткани, из которой соткан воздух вокруг него.
- Ди, - скользнув к нему тенью, Алекс выдыхает непривычное слово, как единственную верную ноту в этом полумраке. Словно попадает по нужной струне.
Приторно-древесный запах благовоний окутывает лёгким, но неприбиваемым облаком, когда приближаешься к нему, - и тяжелеет, намертво вяжет, как только коснёшься.
Алекс не успевает понять, как и когда успел обхватить руками, прижать к себе, утонуть лицом в холодных, как шёлковые нити, смоляных волосах. Впрочем, он доверяет своим инстинктам больше, чем себе остальному, о таких вещах не задумываешься, когда вокруг тяжёлый аромат восточных благовоний дурманом смешивается с лёгким, едва заметным...
- Граф, - шепчет он, как не шептал ни одной женщине за последние десятилетия.
Под шёлковым китайским платьем движется тёплое, живое, отнюдь не кукольное, проскальзывает эхо лёгкого птичьего пульса.
- А кровь у тебя тоже золотая?.. - едва слышно поводит губами по мягкой коже за ухом.
И вот тут, в последнюю секунду, сквозь сладковатые, тягучие запахи благовоний и цветов, сквозь золото и шёлк, сквозь эту фарфоровую хрупкость и птичью лёгкость дыхания, - пробивается другое.
Холодное и тяжёлое, как лезвие древнего ятагана.
Алекса словно отбрасывает к стене, горло сдавливает - но раскосые глаза повернувшегося к нему графа не отпускают.
- Нет, - мягко улыбаются тонкие губы, и золото в глазах плавится и застывает, одновременно обжигая и окатывая таким холодом, какого он не знал за всю свою долгую жизнь.
То, что он ощутил, опрометчиво оказавшись слишком близко, оказалось холоднее железа, тяжелее стали и свинца. Словно заглянул в тёмную воду такой глубины, какой не скопится ни в одном человеке за много, много жизней.
Алекс выпрямляется, продолжая смотреть в прищуренные глаза, и едва обозначает лёгкий извинительный поклон.
Ди опускает голову, продолжая улыбаться. Негромко говорит:
- Может быть, для начала представитесь... как у вас принято?
Голос у него вкрадчивый, мелодичный, как перезвон тонких колокольцев. Алекс не хочет больше думать о том, из чего они сделаны и как давно.
Прежде чем он успевает ответить, граф протягивает тонкую руку ему навстречу, и золотой феникс на синем шёлке взмахивает крылом, опаляя глаза.
Алекс так и не отводит взгляда.
Золотые глаза смотрят прямо ему в душу и неслышно для обоих шепчут, что охота началась.