[azhi-dahaka]

очередной черновиков выброс.
можно не курить, там как-то неприличная инсайдерская хрень и ничего нового.



ну уж что теперь, радость моя, замерзать теперь и таиться,
выходи из лесов своих к моему погреться огню.
пересохшие травы, льняная рубаха, крапивные рукавицы,
испугаться, вывернуться насквозь, удивиться, лозою свиться, -
успевай, давай, костёр занимается, разве я прогоню?

*

это небо не небо цвета рваного невода,
это гулкая, вся изношенная синева.
я читаю ему как мантру: плевать, плевать; -
а потом под язык кольнёт что-то - эка невидаль; -
и мне хочется закричать, что она - жива.

я застрял ей в рёбрах, в горле её надсаженном,
я остался, слышишь, сильней её и страшней,
но она капелью - грозой - канепадом к каждому
шагу, вдоху, выдоху, небо, дай мне, такому страшному,
дай мне боже снова не повстречаться с ней.

*

я забываю лицо твоё, забиваю твои имена,
словно гвоздь в косяк, словно пробку в бутыль вина. -
пробка глупо падает внутрь, не достав до дна.

я забываю пальцы твои, загоняю тонкими иглами
под ладони себе, под веки, сшиваю глаза, - не выглянуть.
всё просчитано, что не сделано - как-то, наотмашь - сыграно.

я замираю - намертво, застываю под тонким настом,
я забываю, как ты звучишь, забываю твой вкус и вид.

и тогда, наконец, ядовитым корнем,
раствором в вену контрастным,
прорастает твой шаг,
твой пульс

на моей крови.