[azhi-dahaka]

к слову о фандомном. этто... чтоле драбблег очередной)
(naruto, pg, орочимару/отечественная медицина, кагбе зарисофко)
да себе, себе по большей части. всё, что про отогакуре и невинные медицинские извращения - это одно и то же, это себе на разбор. но вдруг кому-нить ещё поумиляться. ахтунги те же, плюс немного то ли АУ, то ли миссинг-сцен, плюс немного унылый стёб. ничё не знаю, у меня непрожитая фиксация на)) оно инсайдерское с каждым разом всё больше. названия нафиг, вы предупреждены.


*

- Ого, - говорит Кабуто.
Снова проводит влажным тампоном по чужой спине, замечает, как вздрагивают плечи.
Ещё говорит чуть тише:
- Не очень хорошо.
- Не отвлекайся, - скрипучим голосом бросает Орочимару.
Наклоняет голову ниже, несколько тяжёлых скользких прядей соскальзывают с плеч.
Кабуто легко ведёт по его спине обработанными спиртом пальцами, замирает, обнаружив две длинные бордовые полосы, уже почти затянувшиеся. Поморщившись, качает головой.
Орочимару хмыкает, не поднимая головы, слегка поводит плечами.
Кабуто осматривает место действия дальше, отводит очередную прядь. У основания шеи обнаруживается глубокий, чуть воспалённый отпечаток зубов. Тогда Кабуто молча хмурится (просто слегка напрягаются уголки губ), и хотя Орочимару не может этого видеть, кажется, что он так же бесшумно ухмыляется в ответ.
От следа вдоль позвоночника тянется вниз ещё одна полоса.

*

С этим телом ещё не всё ясно, и проверка за проверкой показывают, что его способность к регенерации сильно зависит не только от типа повреждений. Эта способность в любом случае выше средней нормы, но её трудно прогонозировать.
Орочимару говорит, что результаты промежуточные, потому что период адаптации ещё не завершён, и он не в состоянии применить многих техник.
Травмы от тренировок, неотделимых от его экспериментов (бессмысленных и беспощадных, точнее не придумаешь), последняя стычка с шиноби Песка, неведомо как оказавшимися около базы (скорее всего, случайно, судя по суммарному возврасту и потрёпанности группы), не говоря уже о просто мелких побочных эффектах (чего стоили одни сбои координации в первые сутки после смены тела) - всё это даёт в первые дни такое количество шрамов и синяков, что мальчишки-шиноби из младших групп академии могли бы позавидовать.
Следы, которые не сходят за несколько часов после возникновения, обретают тёмно-фиолетовый оттенок, раны так или иначе требуют обработки. Орочимару милостиво разрешает, потом идёт проверять тело на прочность заново.
Фиолетовый ему нравится, отстранённо думает Кабуто.
Это, конечно, не причина, но всё-таки.

*

То, чего он требует в постели, не сильно отличается от условий доджо.
Этот фактор прогнозировать просто-напросто бесполезно.
Смириться легче.

*

- Так, - в очередной раз произносит Кабуто, нащупывая свободной рукой какую-то склянку на краю стола.
- Хм?
Чуть слышно звякает стеклянная крышка, сброшенная лёгким движением пальцев.
- Это - тоже я?
- Нет.
Пальцы, прижимающие тампон с прозрачной мазью к размашистому шраму у плеча, замирают.
Брови у Кабуто чуть удивлённо ползут вверх (тонкие губы напряжённо замирают), а рука медленно, осторожно и с каждой секундой сильнее - вжимает тампон в свежезаживший след.
Несколько мгновений стоит тишина.
Наконец Орочимару быстро выдыхает, слегка поворачивает голову, сквозь свисающие пряди искоса смотрит на него через плечо.
Кривоватая улыбка похожа на искренний, задорный оскал.
- Это ты меня до того лечил, - добавляет он, растягивая эту свою полуусмешку на всё лицо.
Кабуто ничего не говорит, только чуть сощуривает глаза, глядя на эту позу, внезапно настолько подчёркнуто провокационную, что нельзя понять, намеренно ли. Он отводит глаза и продолжает работать.
С таким лицом, словно ему не нравится.